На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

kino-teatr.ru

21 851 подписчик

Свежие комментарии

Кинотавр-2019: «Одесса». Моментально – в море

Кинотавр-2019: «Одесса». Моментально – в море

30-й Открытый российский фестиваль «Кинотавр» стартовал в Сочи, и фильмом открытия вполне показательно избрали «Одессу» Валерия Тодоровского – масштабную драму с отличным актерским ансамблем, чьи события разворачиваются в приморском городе. Человеческие судьбы и взгляд в прошлое, что еще нужно, чтобы дать старт смотру, не только глядящему в будущее, но и чтущему мастеров прошлого.

Кинотавр-2019: «Одесса». Моментально – в море

1970 год, Одесса. Григорий Иосифович (Леонид Ярмольник) неспешно бредет по Привозу, легендарному местному рынку, в поисках свежайших морепродуктов. Вскоре он вернется домой – к исполинской семье: супруге Раисе Ировне (эффектно заржавевшая от одесского климата Ирина Розанова), двум очень взрослым дочерям, у которых свои семьи, и телевизору, по которому передадут, что в городе началась холера. Почти синхронно с этой новостью в гости прибудут зять с внуком: Борис Лавров (Евгений Цыганов), журналист-международник, и Валерик (Степан Середа, не только именем, но и внешне похожий на Тодоровского). Город закроют на карантин, и семейная близость окажется еще плотнее и болезненнее, чем содержится во фразе «девять человек едят форшмак под одной крышей».

«Одесса» Валерия Тодоровского – распыленно автобиографический project of passion режиссера, не столько слепок эпохи, сколько хроника необъявленной смерти, холеры семейных отношений. Первую треть фильма тут вкривь и вскользь упоминается неизбежный исход: по улице под Шопена провозят труп пенсионера, взрослые мужчины пытаются убедить испуганного Валерика, что смерти нет и никто не умрет, однажды ночью, заманив под одеяло, его пугает соседская старшеклассница Ира (Вероника Устимова), что умрут все, даже его отец – «весь такой импортный».

Кинотавр-2019: «Одесса». Моментально – в море

Однако в итоге гибель выносится за скобки, хотя и становится причиной для блокады, одесского карантина, из-за которого Борис не уезжает в ФРГ, а Валерик получает то самое лето – жаркие дни, когда через запятую частично познаются такие вещи, как «смерть», «секс» и «семья». Этот внешний ограничитель нет-нет да и загоняет всех в одну квартиру, комнату, рассаживает по стульям и расставляет в кадре так, чтобы не заслоняли друг друга великолепная восьмерка и Борис. Настоящая многофигурная композиция, хотя драматургия квартиры не делает всех равными: посреди Одессы в итоге разыгрывается драма именно Бориса-Цыганова, единственного тут не одессита, «импортного» человека, который на все взирает с фирменным цыгановским безразличием; хотя и его нарушают непривычно хлесткие эмоции (вновь, как и в «Человеке, который удивил всех», лучше всего в емкой работе артисту удается танец на дискотеке – отчаянная пляска неудовлетворенности и невозможности под на самом деле написанную позже 1970-го «Кто тебе сказал»).

При желании в этом сборнике подзатасканных анекдотов, ироничных или грустных, можно усмотреть не просто перечень взаимных болей, бед и обид, галерею неудачных браков и кризисов идентичности, но еще один барельеф советской реальности, один из многочисленно возможных отпечатков СССР если не как исполинской коммуналки, то одной несчастной квартиры, заселенной спрессованными одной действительностью, но не лишенными нежности людьми. В (пост)советском кино трудно воспринимать густонаселенные помещения не как срез эпохи, поколения, страны. Наконец, в 2019 году сложно снять и назвать фильм «Одесса» без политических коннотаций: как и характерный акцент, который давно провалился между реальным маркером и неловким комичным стереотипом, так и имя города затаскал, зарядил ионами политического неуемный (и неумный) телевизор.

Кинотавр-2019: «Одесса». Моментально – в море

Потому иронично и то, что сегодня «Одесса» перекликается не только с «Оттепелью» того же Тодоровского, являясь как бы приквелом к семейной саге (в финале первого сезона Цыганов уезжал как раз в эти широты), но и с сериалом «Чернобыль», где тоже фигурировали незримая угроза, которую метафорически и метафизически можно спроецировать на что угодно. Телевизионная нейтральность видеоряда (у шоу HBO и Sky он все же принимал характер, напротив, эмоциональный и нагнетающий) в «Одессе» оказывается созвучна интимно-узнаваемому сюжету и коллекции более-менее традиционного. Эмиграция, КГБ, пятый пункт, на теплоходе музыка играет, конец какой-то эпохи, аранжированный судьбами не только детей и стариков, но и трех сестер. Одна (Ксения Раппопорт), наследуя материнскую хозяйственность, с одержимостью заботится о муже-композиторе (Сергей Муравьев) и вечно читающей дочери; вторая (Евгения Брик), носящая платье, рифмующееся с нарядом матери, продолжает жить с нелюбимым супругом (Владимир Кошевой), добряком и коллекционером значков; третья, в чьем строгом голосе слышится матриархальная нотка, присутствует в виде духа семейных и супружеских обязательств, от которых и Борис, и Валера пытаются уклониться. Любовь холоднее смерти, а человеческие трепыхания здесь и сейчас вполне созвучны с духовной жизнью морского мира. Того самого, чьи обитатели уже равнодушно взирали на Григория Иосифовича в самом начале фильма. Моментально – в море.

Все это складывается в мастеровитую, но как будто бы урезанную музейную экспозицию с хорошими и даже отличными актерскими работами (потный затылок Ярмольника, отчаявшиеся щелочки глаз Цыганова, каждый выход Розановой), знакомыми коврами, бутылями и кедами, коллизиями, словечками и поворотами, страхами, болячками и перерождениями. И все же «Одесса» так и не выходит из пространства узнаваемых, как будто бы общих слов, балансируют, как и одесский говор, на грани достоверности и анекдотичного рефлекса. Фильм заявляет такие, в общем, хрестоматийные сюжеты, как история одного трансформирующего юношеского лета, одного кризиса среднего возраста и трений внутри одной не слишком счастливой семьи в антураже очень дорогого авторскому сердцу города (восемь лет назад Александр Гордон выписывал в «Огнях притона» Одессу на 12 лет старше, тоже с Цыгановым в эпизоде). Однако по-настоящему интригует картина лишь тем, что все эти переулки памяти и города оказываются понадкушены и брошены в ситуации драматической неразрешенности. «Никто никогда не умрет», – говорит Борис сыну, который задумался о смерти, увидев злополучную процессию с покойником. Все так: в жизни бессмертие дарит передающаяся по коленам семейного древа память, в кино – отсутствие определенности, проще говоря – открытый финал. Жизнь продолжается. Бережем каждый взгляд.
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх