Почему вы решили экранизировать книгу Марселя Руффа, вышедшую почти век назад?
В книге несколько великолепных страниц о том, с чего начать знакомство с кулинарией, как правильно есть и радоваться еде. И эти страницы пробудили во мне аппетит, хотя я сразу понимал, что постранично экранизировать книгу смысла нет, гораздо интереснее, что произошло до описываемых в книге событий. Так что я мог свободно придумывать персонажей, чтобы выразить то, что было важно для меня самого в тот момент жизни. Меня интересовала тема супружеской любви, ее продолжительности и обретения некоего спокойствия, которое приводит к гармонии. И в этом был определенный режиссерский вызов, потому что гораздо проще снимать сюжеты, основанные на ярком конфликте, предполагающем динамику, внешний шум. Визуализировать гармонию – намного сложнее. Она тихая, возможно даже, для кого-то скучная. Так что было непросто создать фильм, который даст зрителю глубокое, подлинное чувство взаимопонимания, нежности и согласия.
И вы выразили это посредством кулинарии.
Безусловно, кулинария – часть гармонии. Хотя кулинария также отчасти не чужда насилию, потому что мягкость и жестокость – две противоположности – всегда существуют в любом виде искусства. И в кино тоже. Поговорим, к примеру, о смене плана. Лично я предпочитаю делать это как можно более жестко, чтобы зритель чувствовал, что я режу кадр ножом куда более острым, чем у других режиссеров. Между кино и кулинарией, конечно, есть сходство, но материя, из которой мы творим, сильно разнится.
При этом меня восхитило, что в паре Додена и Эжени есть нежное соучастие, партнерство, понимание с полуслова.
Да, всё так, потому что их супружество выражается в том, что они долго жили вместе и делили одну постель. Хотя в случае Эжени и Додена так было не всегда, и это «не всегда» было вызвано волей Эжени. Она держала дистанцию в связи с Доденом, не хотела выходить за него замуж. Она сильная и свободная женщина, ценящая независимость. И именно это сопротивление всегда держало Додена будто бы на привязи, но в этом и заключалась прелесть их отношений. Они видели друг друга каждый день, ели и готовили вместе, о чем в финале и говорит Доден. Именно это питало их любовные отношения.
В фильме очень интересны места обитания героев: Доден живет между кухней, столовой и красивыми гостиными, в то время как Эжени остается в тени, перемещаясь между кухней и огородом. Насколько важно вам было несколько разделить героев в этом плане?
Мне нужно было показать товарищеские узы между Доденом и его друзьями, чтобы позже мы увидели, как дружеское отношение и восхищение этих людей распространяется уже на Эжени, которая порой находится в тени. У нее действительно особые отношения с огородом, землей, недаром я и начинаю фильм именно с такого ее образа: когда она вынимает из земли корень сельдерея, отламывает стебли, вдыхает аромат – живой и резкий запах корня сельдерея и свежей земли, оставшейся на нем.
Тут хочется провести параллель с вашим первым полным метром «Аромат зеленой папайи», за который вы получили «Золотую камеру» Каннского кинофестиваля и речь в котором шла про десятилетнюю вьетнамскую девочку Муи, чье имя и переводилось как «аромат».
Да, наверное. Для меня кино – это искусство воплощения. Мы вкладываем идеи, слова и тексты в тело каждого актера. И да, его цвет кожи важен. И его физическое присутствие важно. Вот почему я люблю длинные кадры, которые, на мой взгляд, позволяют лучше показать тела, движения тел и так далее. Это дает свободу и в то же время позволяет актерам овладеть ритмом, ощутить музыкальность каждой сцены. Единственное, о чем я их прошу – в «Рецепте любви» тоже, – чтобы они не торопились. Вот есть диалог, и нельзя его просто проскочить на скорости. Не спешите. Очень важно сперва ощутить вкус фразы во рту, прежде чем произнести ее. Таким образом зритель смотрит на губы, изучает губы актеров и ждет, когда с этих губ сорвутся слова. Так что не концентрируйтесь на смысле, потому что смысл и так заложен во фразе, дайте время себе понять этот смысл. Так что все мои фильмы в каком-то смысле посвящены чувственности, плотскому присутствию на земле.
Кулинарному искусство посвящено множество фильмов, но мало кому удавалось передать текстуру, запахи, вкусы блюд и даже процесс их приготовления, как вам. Как вы продумывали эти сцены?
Это была сложная задача, но я отталкивался от идеи показать мужчин и женщин за их работой. Они – художники, которые преобразуют такие простые продукты, как мясо, овощи, в шедевры, но при этом работают с опасными веществами – огнем, углями, паром, водой. Отталкиваясь от этого, мы стремились показать еду в движении, в процессе ее преображения и трансформации, а не зацикливаться на внешней красоте. Потому что если эта идея обретет нужную оболочку в кадре, красота придет сама собой, а поэзия ляжет, как вишенка на торт. Так что мне вовсе не нужно было искать ни поэзию, ни красоту. Я просто должен был делать все правильно. Таков был принцип.
Мне кажется, что освещение в кадре, особенно на кухне, напоминает фламандскую живопись, большое застолье в какой-то момент навевает мысли об импрессионистах и «Наби». Вы подпитывались и живописью?
Конечно! Поскольку это важная часть культуры. Живопись, книги, музыка, кино – всё формирует мою чувствительность и мое чутье. Именно чутье, да, потому что на съемках не всегда есть время все обдумать и часто приходится полагаться на чутье. И благодаря насмотренности я к этом готов. Так что, когда я снимаю, никогда не собираю конкретные референсы, не говорю, что здесь мне нужен свет, как в такой-то картине. Кино – это отдельное искусство, а не ожившая картина, тут все по-своему. Вы должны найти для него особый язык, вам не нужны отсылки. Вы просто должны всё делать хорошо, и когда вы соберете людей с определенными прическами, в определенных костюмах, и выстроите кадр с оператором, светом, льющимся через окно, нужные культурные отсылки возникнут сами собой. Но я никогда не иду к ним намеренно.
Одной из важных тем фильма становится товарищество.
Но не только оно, есть еще тема наследия. Поскольку я сам родом из азиатской культуры, я привык, что люди скрывают свои знания, хранят секреты производства, и часто уносят их в могилу, не передают даже детям. Самые щедрые передают, да, но потом нужно, чтобы сын проявил к своему сыну ту же щедрость, а это случается не всегда. Увы. Напротив, в западной культуре передача знаний рождает школу, искусство жить, философию гуманизма. Я нахожу это чудесным. И юная героиня – Полин – воплощает идею наследия. Более того, именно благодаря этой линии Доден в определенный момент возвращает вкус к жизни.
Расскажите, как складывалась ваша работа с исполнителями главных ролей? О Жюльет Бинош вы думали сразу, когда писали сценарий?
На этапе написания сценария я не думаю о конкретных актерах, чтобы потом не расстраиваться. Ты ведь никогда не знаешь, вдруг им время не позволит или сценарий не понравится. Это опасно. Так что Жюльет появилась позже. Так случилось, что у нас с ней один и тот же агент, которому я показал сценарий, как только его написал. Мы с Жюльет познакомились очень давно и решили, что когда-нибудь снимем общий фильм. И так вышло, что именно этот проект ей приглянулся. На Бенуа Мажимеля я тоже вышел практически сразу – во многом благодаря его внешности. Меня поразило, что в нем есть не только чрезвычайная сила и мужественность, но и хрупкая сторона, полная нежности, что было необходимо для дуэта Додена и Эжени.
Просили ли вы их разучить определенные движения, чтобы процесс приготовления еды выглядел смотрелась точно и достоверно?
На старте я попросил их дать мне неделю на проработку точных движений, но они смогли выделить мне только полдня, потому что были очень заняты. Но этого времени вполне хватило, потому что Жюльет и Бенуа… умеют готовить. А Бенуа даже любит это, и когда ты рассказываешь ему о каком-либо блюде, его не остановить, он задает кучу вопросов. Если же дело доходило до каких-то нюансов, то с нами был консультант Мишель Эфан – знаменитый шеф-повар. Кстати, смешно, что, повторяя за ним некоторые движения, Бенуа говорил: «О, это я умею, потому что в другом фильме был хирургом». Так что воспоминания о работе над ролью врача помогли отработать четкость движения для фильма о поварах.
В фильме есть еще четверка друзей, которые дегустируют блюда так, что вызывают зависть зрителей. Как вы их собрали?
Я выбирал их по тому, как они ели. Так, чтобы у меня слюнки текли. Они умеют показать, что едят нечто прекрасное. Еще они умеют выразить человечность. Это важные герои, сердце фильма. Как и две юные актрисы – Галатея Беллуджи, сыгравшая Виолетту, и Бонни Шанье-Равуар, исполнившая роль Полин. Галатея – потрясающе музыкальна и она играла, следя ритму. И звукорежиссер, работавший над фильмом, сказал, что именно с ней ему было работать приятнее всего. И Бонни – девочка с выдающимся талантом, мне вообще везет на таких детей. Но ее я тоже на кастинге просил поесть, и она очень выразительно пробовала все блюда на вкус. Ей всего 11 лет, а она играла с двумя звездами так, что дух захватывало!
Вы упомянули звукорежиссера, и работа со звуком в этом фильме очень важна – вы же передаете тут очень тонкий шум кухни. От обработки разных ингредиентов до пузырящегося масла. Как вам удалось добиться нужного эффекта?
Я всегда стараюсь очень быстро смонтировать визуальный ряд, чтобы оставалось больше времени на монтаж звука. Для меня это самая творческая часть постпродакшна. Я уверен, что звук – это аромат изображения. в картинке есть своя красота, иначе говоря, свой смысл, но именно звук оживляет изображение. И этот фильм очень насыщен звуком, потому что мы находимся на кухне, работаем там, шумим, слышен треск разного рода, огонь, бульканье воды, шипение жира и так далее. Всё это в итоге вытеснило из фильма музыку – если вы заметили, то в нем звучит только один короткий трек уже ближе к финалу.
«Рецепт любви» в кинотеатрах с 14 февраля.
Ссылки по теме
Третий «Лед», «По Фрейду» с Энтони Хопкинсом и еще 11 фильмов февраля
«Запомни этот вкус»: Жюльет Бинош создает изысканные блюда в трейлере «Рецепта любви»
Свежие комментарии