Когда мы с вами разговаривали на съемках фильма «Я худею», вы говорили, что лента родилась частично из вашего собственного опыта (а также опыта Николая Куликова) борьбы с лишним весом. Как появилась история «Толи-робота» и есть ли тут какой-то личный аспект?
Эту историю мы с Николаем Куликовым начали придумывать, когда работали над «Я худею». Поводом написать первую серию стала статья, на которую мы наткнулись в интернете. В ней рассказывалось о том, что люди с инвалидностью – те, которые имеют бионическое протезирование, – в будущем будут иметь больше возможностей, чем обычный человек. То есть этими бионическими протезами они будут пользоваться в «нечеловеческих» масштабах. А сегодня обычные люди относятся к ним либо с пренебрежением, либо с осторожностью.
Либо с жалостью.
Ну да. Пообщавшись с людьми с инвалидностью, мы с этой проблемой столкнулись напрямую. «Толя робот» - это путешествие героя от человека, который имеет ограниченные возможности, до человека, который может всё. Про людей с инвалидностью мы привыкли видеть истории драматические, которые обычно участвуют в фестивалях, побеждают. Как правило, это история человека, который стал по определенным обстоятельствам инвалидом, справился со своей проблемой и встал на ноги – и вот перед нами фестивальный фильм о силе духа! Таких мы видели очень много. Но я не видел ни одного российского фильма о том, что же происходит с человеком, который встал на ноги. И вот как он дальше живет? С какими ситуациями сталкивается? «Толя-робот» как раз про такой период жизни, как человек встал на ноги и получил бионические протезы.
Но при этом в начале сериала мы не знаем, из-за чего герой Александра Паля потерял руки-ноги. Насколько будет важна эта причина и будет ли она все же озвучена?
Это секрет, который мы пока не хотели бы раскрывать.
В фильме «Я худею» главная героиня изначально себя не принимает, здесь же, напротив, Толя совершенно здорОво к себе относится. Как в таком случае все же будет изменяться его характер?
В отличие от полнометражного кино сериальный формат имеет немного другие драматургические правила. Поскольку история рассказывается сериями и сезонами, то если мы увидим, как человек изменился в самом начале, нам уже не о чем будет дальше рассказывать. Поэтому в сериальной форме главный герой имеет минимальное драматические изменение – об этом вы узнаете уже ближе к завершению сезона. Толя в чем-то эгоистичен, он эксплуатирует свой, вроде бы, недостаток, но одновременно хочет, чтобы люди относились к нему, как к равному, требует этого. У него есть, например, сиделка Люда, которую играет замечательная актриса Валя Мазунина, и он её использует в своих делах, и от этого ему нужно будет вылечиться.
Вы сказали про героиню Мазуниной. Как раз когда я смотрела первые две серии «Толи-робота», то подумала о том, что у вас и в «Я худею», и здесь есть тема русской женской жертвенности. Насколько вас она интересует и сознательно ли вы ее вводите?
Если говорить о женской жертвенности, то, безусловно, она очень народная, в ней присутствует какая-то национальная проблема что ли. Если посмотреть на «Толю-робота» со стороны женских персонажей, то там есть и молодая главная героиня Маша (Маргарита Аброськина), которая является смелой, хочет быть самостоятельной. И есть другие женщины, которые хотят, как, например, та же Люда, иметь рядом с собой слабого мужчину для того, чтобы его контролировать. Есть Галя (актриса Юлия Гришаева), которая терпит сарказм и издевательство своего начальника Эльдара (Азамат Мусагалиев), но при этом внутренне его любит и хочет, чтобы он изменился, вновь стал молодым и честным, ведь именно таким он ее когда-то взял на работу. Так что если посмотреть на жертвенность, то мы обхаживаем ее с разных сторон, придаем объем взглядов.
Расскажите немного подробнее, как вы вообще собирали материал для «Толи-робота». Перед «Я худею», как я помню, вы проводили большой опрос женщин.
Это ровно тот же путь, какой мы прошли на «Я худею». Только здесь были люди с инвалидностью и врачи, которые с ними работают. Мы провели большое исследование, говорили о том, что было бы важно, как можно было бы интересно и необычно посмотреть на эту тему. После того, как мы написали пилотную серию, мы дали ее почитать всем людям, с которыми мы беседовали. Это был, например, Костя Дебриков из Воронежа и наш дублер Юра на бионических ногах, был еще один стендап-комик по имени Боб, у которого нет ноги. Он придумывал шутки про инвалидность, и нам это было очень симпатично, потому что получалось, что этот материал был написан рукой человека без ноги, как бы смешно ни звучала эта фраза. Исследование – вообще наша особенность, мы стараемся не просто писать о том, что чувствуют люди, а мы стараемся работать с их чувствами. Для меня как для режиссера это очень важно.
Получается, что вы уже второй проект делаете такой социальной комедией. Можно ли так охарактеризовать ваши картины? И почему вас затрагивают именно такие темы?
Я бы сказал, что это не просто социальная комедия. Это, наверное, социальная духоподъемная комедия. Мне нравится сталкивать эти два эпитета. Под словом «социальная» подразумевается проблема высокого уровня, которая многих интересует. Дальше мы говорим о слове «духоподъемная», то есть мы берем и осветляем отношение человека к этой серьезной проблеме.
Вам и дальше хочется продолжать работать в таком жанре? Или есть мысль, что уже "устал делать прикольно и хочу снять драму".
Нет, я не устал и мне не надоело. Для меня, в первую очередь, важен крутой материал, который я, как режиссёр, смогу обогатить, и люди, с которыми я рассказываю эту историю. Мне было интересно поработать с Валерой Федоровичем и Женей Никишовым. Они приятные парни. А сейчас я работаю над фильмом «Огонь» – это большой блокбастер, производственная, приключенческая, экшн-драма. Сделанная совместно с Леонидом Верещагиным и студией «ТРИТЭ».
Вообще, на ваш взгляд, на любую тему можно снять комедию? Или у вас есть какие-то табуированные темы, про которые вы точно знаете, что ни социальную, духоподъемную, ни комедию сделать нельзя?
В комедии, на мой взгляд, табуировано то, что табуировано внутри страны. Если церковь и президент являются табу, то и в комедии они тоже табу. Когда в кадре появляется церковь, сложно смеяться. Видим мы, например, купола и сразу подсобираемся внутри, уже смотрим на это не с расслаблением. Или когда в кадре находится президент, если это не карикатурная комедия (не хочу занижать фильмы про президента), а сделано по-настоящему, то это будет сразу же очень проблемно для режиссера и продюсера. Поэтому на эти темы, мне кажется, еще пока нельзя шутить.
Тем не менее в «Толе-роботе» вы шутите над условными чиновниками – один из героев - такой общественник, представитель ТСЖ, тянущийся к чиновничьему классу. Эта тема сразу же возникла в сериале? И зачем вам нужен этот персонаж?
Он нужен для того, чтобы у Толи было как можно больше антагонистов – и в государственной структуре тоже. В числе тех, кто относится к людям с ограниченными возможностями не совсем правильно, есть и чиновники, и социальные работники, все слои населения. И мы старались эти слои населения сделать как можно шире, чтобы и взгляд на нашего главного героя был максимально широким. Вообще я люблю рассказывать истории с тонким политическим контекстом – это всегда острее. Поскольку мы рассказываем историю про маленький город – это Электроугли, Подмосковье, – то здесь руки чуть более развязаны. Если бы мы говорили про московских политиков высокого ранга, здесь была бы уже какая-то опасность. Все-таки надо понимать, что мы выходим на государственном канале, и шутки над государственными людьми могут рано или поздно привести к тому, что я столкнусь с какой-то сложностью. А я пока с этим сталкиваться не хочу.
Вы именно поэтому выбираете провинцию в качестве места действия?
Не только поэтому, да это и не является причиной, почему я выбираю провинцию. Я просто сам парень такой, приехал из города Йошкар-Ола, очень хорошо знаю людей из этого города и других маленьких городов, и очень хорошо понимаю. И до тех пор, пока я буду их понимать, я буду эти истории рассказывать.
Сашу Бортич на «Я худею» вы сначала откармливали, а потом вместе с ней худели во время съемок. Что же вы делали с Александром Палем?
Я отрезал ему руки и ноги. На самом деле ему, конечно, было непросто, потому что он на протяжении всей истории чувствовал регулярные ограничения. Надо понимать, что артист всегда рад как-то обогатить мизансцену, а когда мы говорим про человека с инвалидностью, он не может ее обогатить физически – встать, пойти, что-то взять, махать руками. Так что ему было непросто – он ничего не делает, сидит или стоит, или медленно идет, при этом он должен такими сильными ограничениями держать зрителя в напряжении. Это было непросто, но было им сделано хорошо.
А был ли у вас на площадке специалист, который как раз учил его учиться ходить?
Да, были консультанты-дублеры. Как раз Костя Дебриков, у которого нет обеих рук, и Юра, у которого нет ног. Они постоянно были на площадке и подсказывали Саше, как брать что-то, как двигаться, как передвигать ногами, как они бы поступили в той или иной ситуации. Поэтому всё выглядит более-менее правдиво.
Узнали ли вы что-то для себя новое, когда работали над сериалом?
«Толя-робот» дал мне новых сил и уверенности в себе. Научил меня спокойно и без смущения общаться с людьми с инвалидностью. Это, наверное, самое главное. Думаю, «Толя» меня раскрепостил.
Какое, по вашему мнению, основное чувство должен испытать зритель во время просмотра сериала?
Я хочу, чтобы зритель испытал чувство любви к себе и к русскому человеку. Нам всем ее немного не хватает.
Свежие комментарии