«Мир Дикого Запада». Второй сезон: Убить всех человеков

На HBO (в России - на Амедиатеке) стартовал второй сезон «Мира Дикого Запада» - размашистой истории про парк развлечений в стиле «дикий-дикий west», населенный крайне человекоподобными роботами. За солидные деньги люди приезжали насладиться временами фронтира, триумфа силы и прочими бесчинствами (в основном они там пьют, убивают и трахаются), но что-то пошло не так. Роботы, привыкшие выполнять заложенные в них функции, начали осознавать себя и подняли бунт. Второй сезон обещает настоящую войну между андроидами и людьми. Алексей Филиппов посмотрел первые три эпизода, чтобы разобраться, смогли шоураннеры Westworld исправить ошибки первого сезона или продолжают загонять себя в тупик. Первый сезон «Мира Дикого запада» кончился не только восстанием, но и смертью доктора Роберта Форда (Энтони Хопкинса) - демиурга парка Westworld, человека, который отдувался за стереотип, что бог есть, он мудр и сед, но все-таки не лишен чувства юмора и прочих слабостей. Теперь бога нет (как и самого яркого перфоманса в сериале HBO), а его создания объявили войну всем людям из внешнего мира (и немного погрязли во внутренней грызне). Есть подозрение, что и люди - не совсем люди, а тоже разумные роботы, запрограмированные думать, что уж они-то настоящие, мыслящие, чувствующие, помнящие и проживающие день за днем. (Впрочем, это лишь теория и еще одна вариация предсказуемо-эффектного твиста, который ничего не изменит.) На этих незамысловатых философских вопросах Джонатан Нолан и его супруга Лиза Джой построили первый сезон сериала, выросшего из одноименной картины Майкла Крайтона (автора романа «Парк Юрского периода» и сериала «Скорая помощь»). Что же такое человек? Какое место в этом уравнении занимает память, жестокость, эмпатия, эго? Сможет ли смертный двуногий уподобиться богу, совершив акт творения, и способно ли его создание стать самостоятельным и мыслящим субъектом? Наконец, что будет, если ответ на оба последних вопроса положительный? Однако уже второй сезон перестает прикидываться философской притчей в пыльном пальто вестерна (что у него, в общем, получалось со скрипом). Если до «Мира Дикого Запада» было не очень понятно, кто из братьев Ноланов больший зануда и любитель умозрительных схем с выспренними диалогами, то премьера HBO, претендующая подменить такого же раздутого от амбиций исполина, как «Игра престолов», расставил все точки на «ё». Кристофер Нолан снял пышущий киногенией «Дюнкерк», подпорченный жаждой психологизма и патриотического пафоса; его брат Джонатан тратит бюджеты HBO на ладный и внешне дорогой сериал, в котором персонажи общаются либо цитатами из Шекспира, либо лозунгами партии роботов. Вестерн с его законами и эстетикой интересен Нолану и Джой ровно настолько, насколько в нем накопилось кровавых призраков американской истории. Все остальное снималось на рефлексах, с узнаваемыми HBO-шными мизансценами и поведением во время диалогов: «Игра престолов» отрепетировала все позы, в каких люди способны рассуждать о политике и устройстве мира, а также все направления, в которых они могут покидать кадр под драматическую музыку Рамина Джавади. Будто понимая, что первый сезон в своей стерильности выглядел как произведение, снятое роботами, Нолан и Джой, вероятно, постарались с этим что-то сделать - даже позвали режиссера «Куба» Винченцо Натали. И теперь «Мир Дикого Запада» напоминает сериал, которые сняли роботы, прикидывающиеся людьми: с какой-то демонстративной небрежностью и издевательскими самоповторами. Красавица Долорес (Эван Рейчел Вуд), ставшая лидершей сопротивления, в какой-то момент осознает важное свойство человека: тешить эго посредством других, видеть в создании не его характер и даже не сложный бездушный механизм, а исключительно самого себя. Ирония в том, что сюжетный и визуальный арсенал Джонатана Нолана сильно ограничен: он точно так же проговаривает одни и те же темы, любуется уже использованными визуальными ходами и обращается к однотипным сюжетным трюкам, прилежно копируя самые засаленные сцены из вестернов (всё-таки Дикий Запад на дворе). Во втором сезоне еще больше очевидно, что Джой и Нолан переснимают не только одноименный фильм Крейтона, но и пересказывают франшизу «Планета обезьян» (которую со всей мощью современных технологий и пафоса уже возродили на большом экране). Метафора человечества сталкивается в жестоком противостоянии с этим самым человечеством, достигшим точки кипения. Если два года назад кто-то еще видел в «Мире Дикого Запада» размышления об искусственном интеллекте и видеоиграх, то теперь шоураннеры смогли отбросить эту маску в сторону (вместе с вестерном), чтобы сконцентрироваться на демонах истории, которые обязательно аукнутся самопровозглашенным божкам. Тем, кто заставлял прислуживать себе индусов и слонов; кто использовал женщин как закуску к виски и паре убийств в салуне; кто изводил коренное население США. Новый парк развлечений, возникающий в третьей серии, напоминает, что таких глав в истории полно: вот вам, например, колониализм, романтизированный кинематографом ровно настолько же, насколько вестерн очаровался кровавыми временами фронтира. Так, «Мир Дикого Запада» идет по каким-то проторенными дорожкам, превращая персонажей в функции (если, конечно, они вдруг умудрились за тринадцать серий приобрести человеческое лицо). И единственный полицейский разворот, который здесь возможен - не торжество униженных и оскобленных (и даже не их гибель, казалось бы, неминуемая), но признание, что критика Ганди принципа «око за око» все-таки небезосновательна. Да и звучит гораздо приятнее лозунга Долорес «Не все имеют право выжить». Возможно, Джой и Нолан сумеют выкрутиться из этой щекотливой во всех смыслах ситуации - или, по крайней мере, ответить на вопрос: «Робо-шовинизм. Почему это важно?». Первый сезон «Мира Дикого Запада» (и второй по мере выхода серий) можно смотреть в Амедиатеке Home of HBO.