Противоречие красного и белого начинается с первых же кадров – на свадьбе выпускницы филфака МГУ (Полина Лиске) и албанского археолога Ариана (Бесмир Бетраку), с которым она познакомилась в университете и на родину которого – в небольшой городок Гирокастра – поехала жить с мужем. Через белую фату Катя видит и каменный город (камни еще не раз появятся в фильме – как элемент страданий, из которых вырастает новая жизнь), и разливающееся по каменной стене пятно от красного вина. Пятно большое – значит, по албанским традициям, семья будет жить долго и счастливо. Но языческим приметам, как и христианским церквям, превратившимся в киносалоны, в социалистической Албании XX века не место.
Арабов в титрах намеренно уходит от обозначения конкретного временного периода, оставляя проговаривание эпохи своим героям. В первую очередь Кате, которая приезжает в Албанию, когда та еще дружит с Советским Союзом, и с легкостью устраивается в школу, где преподает русский язык. Пишет на доске «Пушкин – наше всё», но стирает дописанную школьными хулиганами фразу «И Сталин – наше всё». А затем, когда к власти приходит будущий диктатор Энвер Ходжа, кстати, уроженец Гирокастры, города-музея, уже в 2000-е внесенного в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, при первой и единственной встрече с ним на выставке, посвященной самому Ходже, рапортует о любви к вождю народа. И речь эта оказывается судьбоносной.
Хроника похорон Сталина чередуется со сжиганием портретов Хрущева, суд над Арианом как изменником Родины проходит в рамках практически телевизионного шоу, советская Катя, за которой еще недавно с восхищением наблюдали местные жители, становится изгоем, а вместо русского в школах теперь изучают китайский язык, заменяя портреты Пушкина, Достоевского и Чехова изображением Мао Цзэдуна. Единственной, кто не отворачивается от Кати, становится Вальбона (Лоредана Гьечи), местная многодетная мать, одержимая давней любовью вовсе не к мужу, а к женщине, похожей на Катю. Однако из сочувствующей подруги в смутное время легко превратиться в палача.
«Гирокастру» Арабов снимал под художественным руководством Александра Сокурова – своего постоянного режиссера, который в большинстве фильмов тоже исследовал одиозную природу тирании, власти, не даруемой богом, а присваиваемой самому себе. Вот и здесь появляющийся лишь в эпизоде диктатор Ходжа – лишь маркер эпохи, в то время как прикидывающаяся подругой и желающая лучшей жизни и пополнения в семействе Кати Вальбона оказывается тираном похлеще, олицетворяя одновременно и убогость, даже почти юродивость, и силу своего влияния на заточенную в албанском каменном городе одинокую русскую жену.
Стилистически однако в дебюте прославленного кинодраматурга больше заметны вовсе не сокуровские мотивы с его одиноким голосом человека. Здесь можно найти и отсылки к «Юрьеву дню» Кирилла Серебренникова, который также писал Арабов, и к фильмам Алексея Германа и неожиданно Эмира Кустурицы, с которыми Арабов не работал, но чьим кинематографом всегда очевидно подпитывался. Как начинающий режиссер Арабов даже не стесняется один кадр делить на черно-белый и цветной – чтобы зрители точно поняли, где жизнь, а где приближающаяся не только для советской власти смерть. Последняя жирно проиллюстрирована еще и авторским послесловием – без неба в алмазах (недаром же портрет Чехова висел в начале фильма, словно ружье), а с дерьмом в канализационном отстойнике. Так, согласно Арабову, приходят в Албанию столь актуальные сейчас в российском кино 1990-е.
Долгая работа над «Гирокастрой» фильму, длящемуся 2,5 часа, на пользу не пошла. Порой ироничные диалоги – сценарий написан самим Арабовым вместе с албанским литератором, обладателем Букеровской премии Исмаилом Кадаре – превращают часть картины в политическую юмореску, в то время как остальное действо постоянно лавирует между невнятными арками главных героинь (а по сути именно пара Кати и Вальбоны становится здесь ключевой) и не всегда удачно использованными метафорами, призванными нагрузить картину вовсе не смыслами, а исключительно хронометражем. Примерно в середине «Гирокастра», несмотря на то, что выглядит занимательно, рассыпается – в своих идеях и смыслах, а несколько финальных точек лишь усугубляют невнятность авторского высказывания. Но, возможно, это веяние времени и поколения, где никогда не было правых и виноватых, красных и белых, а на смену вечным серым, как завещали Стругацкие и Герман, приходят лишь черные. В этой системе координат трудно быть и жертвой, и палачом, и спасателям. Недаром же в первых сценах «Гирокастры» даже бывший священник предпочел стать просто киномехаником.
Ссылки по теме
«Операция "Холодно"»: Фарго есть у нас дома?
Горячим будет даже снег: гид по 3-му фестивалю авторского кино «Зимний»
Фильмы Юрия Арабова, Алены Званцовой и Евгения Корчагина вошли в конкурсную программу фестиваля «Зимний»
На фестивале «Зимний» вне конкурса покажут фильмы Сергея Соловьева, Вадима Абдрашитова и Марлена Хуциева
На фестивале «Зимний» вне конкурса покажут фильм «Маша и Медведь в кино: Парк чудес»
Кинофестиваль авторского кино «Зимний» открыл прием заявок
Свежие комментарии