Кино

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

1 апреля исполнилось 120 лет со дня рождения народного артиста СССР Олега Жакова, актерское наследие которого остается неизменно любимым и дорогим нам даже 37 лет после смерти артиста. Киновед Вероника Хлебникова вспоминает множество ролей Олега Петровича, освещеных теплым обаянием и глубоким чувством человеческого достоинства.
Новости СМИ2

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

В старом журнале «Советский экран» печатали стишки:
В какой вы ни войдете кинозал,
Вам зритель скажет одинаково:
— Ни одного я фильма не видал
Без замечательного Жакова!

Родившийся в 1905 году Олег Петрович Жаков, в самом деле, прошел через весь ХХ век и через всю историю отечественного кино. В его фильмографии более ста картин, включая утерянные фильмы и совсем небольшие эпизоды. Кроме всенародного призвания у Жакова были звания и награды, включая медаль «За оборону Ленинграда». До отъезда в тогдашнюю советскую Алма-Ату на съемки к Эйзенштейну Олег Петрович оставался в блокадном городе. Его семья жила на Урале и в Казани, после революционных потрясений вернулась на Урал. Отец был доктор. В Екатеринбурге юный Жаков подрабатывал киномехаником, увлекался американской фильмой и был известный в городе атлет и виртуозный гимнаст — лучшие характеристики, чтобы стать студентом Козинцева и Трауберга, знаменитых ФЭКСов. Сначала в их ленинградской киношколе оказался Сергей Герасимов, чье имя теперь носит российский институт кино, затем Петр Соболевский. А в 1926 году верные товарищи вытащили в мастерскую и Лёлю, как звался Жаков среди друзей. По воспоминаниям Герасимова, три товарища поселились на улице Бассейной, в квартире, прозванной филиалом Свердловска.

Игравший когда-то в драмкружке Никанора Ивановича Анучкина, субтильного и «великатного» персонажа «Женитьбы», на вступительном экзамене он показывал Козинцеву и Траубергу гоголевского Плюшкина, был принят и вскоре мелькнул в массовке «Шинели». Затем последовал небольшой эпизод в «С.В.Д.», историческом боевике из эпохи царствования Николая 1-го по сценарию Юрия Тынянова, где Герасимов играл маскарадного злодея и оборотня Медокса, а Соболевский — поручика Суханова. Три литеры в названии расшифровывались как «Союз Великого Дела», и речь шла о декабрьском восстании Черниговского полка на южной окраине империи в междуцарствие 1825 года между Константином Павловичем и Николаем Павловичем. Одним из павших на поле боя декабристов черниговцев и был Олег Жаков — белый крестик солдатского мундира в монохромной графике батального полотна, сшитого великим соратником ФЭКСов оператором Андреем Москвиным. В другом шедевре советского киноавангарда, в «Новом Вавилоне» Жаков снова играл выразительную смерть героя. На баррикадах Парижской Коммуны его юный француз проводил время с подружкой, радовался и умирал, будто и не заметив собственной гибели.

Актриса и жена Сергея Герасимова Тамара Макарова, с которой Жаков снимался в главном советском хите 30-х годов «Семеро смелых», сравнила его с Жаном Габеном — «всегда узнаваемый и всегда другой». Именно Герасимов создаст для Жакова роли, знаковые в каждом из возрастов актера. В молодого Жакова влюбятся, когда он появился в роли радиста Курта в фильме «Семеро смелых». В 60-е поседевшего Жакова запомнят в фильме «У озера», где он сыграл профессора Бармина, хранителя Байкала и любимого отца милой и хорошей барышни с идеалами.

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

В студии у Григория Козинцева и Леонида Трауберга, которая называлась Фабрика Эксцентрического актера, ФЭКС, сложился тот самый знаменитый стиль Жакова: никакой чрезмерности и преувеличенности — умение быть предельно выразительным при максимальной скупости средств. Жаков вошел в кино через эксцентрический кульбит и вышел из «штанов эксцентрика, глубоких, как бухта». Но в звуковое кино, которое уже стояло на пороге и беспощадно отменяло все прежние актерские наработки, Жаков взял не фокусы и аттракционы, но самое главное — внешнюю сдержанность, умение молчать, идти к движению от мысли.

В фильмографии Жакова были значительные фильмы и режиссеры, монументальные формы и картины, ставшие событиями истории советского кино. В каждом из десятилетий до и после войны у Жакова были свои вершины, и они не обязательно совпадали со зрительским успехом. Его самые значительные роли в «Великом гражданине» Эрмлера 1939 года и «Нашествии» Роома 1944-го публика вряд ли пересматривала в кинотеатрах и по телевидению. Массово любили «Семеро смелых», «Белый клык», «Слепую птицу», «У озера», «Миссию в Кабуле». Самое удивительное совпадение актерского таланта и зрительского признания случилось в 1968 году в «Ошибке резидента», где в дуэте с Жженовым Олег Жаков создает роль Дембовича, человека с окраины жизни, некогда переводчика в гестапо. На удивление антизвездная роль в звездном фильме, где блистали другие — аристократический Георгий Жженов, Михаил Ножкин, пивший березовый сок и с ненаглядной певуньей ночевавший в стогу, но запоминался скромный Жаков.

От работы Жакова с великим Эйзенштейном остался лишь эпизод во второй серии «Ивана Грозного» и 4 минуты сцены из незавершенной третьей серии — фрагмент «Рыцарь Штаден на опричном дворе». Жаков, закованный в сверкающие латы с метровым плюмажем за спиной, коротко появляется в роли вассала и шпиона польского короля Сигизмунда. В третьей серии Иван Грозный принимает его в опричники. Жаков оставил самое необычное воспоминание об Эйзенштейне, увидел его настолько иначе, чем принято, и нашел для него три емких и простых слова: «весело, бодро и быстро». Жаков вспоминал: «Фильм снимался в войну, по ночам, да и роли были сложнейшие. Но Эйзенштейн умел снимать с актера большую часть тяжести. Например, в трудных сценах актеру нельзя слишком долго — если хотите, "потно" — думать об одном и том же, до одурения затверживать роль. Приедается текст, актер устает, выбивается из роли — нужна разрядка. И Сергей Михайлович умел это делать. Вовремя рассказана веселая история — и всю тяжесть как рукой сняло».

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

Фильм по сценарию Галича «Государственный преступник» с юным Шуриком Демьяненко в роли сотрудника госбезопасности вскоре лег на полку. Семидесятые стали периодом возрастных ролей. Волшебно-интеллигентная внешность Жакова делала его идеальным персонажем детского кино, и многие помнят его звездочета из «Приключений Травки», всклокоченную бороду хранителя леса в фильме «Сто радостей, или Книга великих открытий».

Жаков начинал с эксцентрики и окончил свою фильмографию, снявшись у одного из последних наряду с Геннадием Полокой эксцентриков советского кино — Али Хамраева. Вместе они вывернули жанр патриотического фильма мехом наружу. И главное здесь — документальная съемка людей в автобусе и на улицах, которые увидены впервые глазами персонажа Жакова, узнающего город и его жизнь на грани ежесекундной страшной гибели. Этой последней ролью Жакова в 1983 году стал профессор Федоров, хирург, вызванный в Афганистан налаживать организацию здравоохранения в воюющей стране. Режиссер «Жаркого лета в Кабуле» Али Хамраев назвал своего героя в честь хирурга-онколога, спасшего от гибели его мать. Когда возник вопрос об актере, Хамраев думал только о Жакове, но на худсовете кандидатуру Олега Петровича не утверждали, были против маститые цензоры, включая Никиту Михалкова. «Мне предлагали Ульянова, Матвеева, Тихонова, а я отбивался, мне не нужны были маршалы, брежневы и штирлицы, мне нужен был человек, которому поверят. У Жакова — самое честное лицо в Советском кино», — вспоминает Али Хамраев о работе над фильмом.

Жаков пробыл месяц в Афганистане, у оператора Клименко были два телохранителя, а у Жакова — три. Хамраеву, как капитану запаса телохранитель не полагался, и выдали табельное оружие. Одним из сильнейших впечатлений Али Хамраева стал случай в военном городке. Когда служащим показали «Белый клык», полторы тысячи солдат встали, а Олег Петрович вышел на сцену перед экраном и сказал: «А вообще ребята, пора бы домой». Хамраев вспоминает, что после на банкете замполит указал Жакову на неуместность его слов, и тогда генерал дивизии оборвал подчиненного, стукнул кулаком по столу и сказал Жакову: «Видите, Олег Петрович, в армии у нас тоже дураки есть».

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

Жаков до последнего остался красивым. Он постарел, но сохранил стройность и живой глаз. Он не терял ни человеческого облика, ни теплоты. В нем никогда не было популизма. Он не ловил публику на типажное обаяние, не был записным экранным душкой, своим в доску парнем или народным батей, хотя в кино бегали мальчишки, часто безотцовщина. Жакова любили, не считая родней. Он был свой, но очень отдельный. Отчасти таков и главный конфликт «Нашествия» Абрама Роома, потрясающе сыгранный Жаковым во враждебном окружении оккупированного немцами города и родной семьи, отказавшейся верить в него, блудного сына Федора Таланова.

Жаков переводил с немецкого, играл немцев — радиста Курта и антифашиста Рольфа в «Профессоре Мамлоке», Пауля в «Болотных солдатах», незабываемого и невозмутимого латыша Яна Драудиньша, предпочитающего умирать с музыкой в героической эпопее «Мы из Кронштадта», итальянца папашу Черви в фильме Джанни Пуччини «Семь братьев Черви». В 1938 году за исполнение главной роли карела Антикайнена в фильме «За Советскую Родину» правительство награждает актера орденом Трудового Красного Знамени. С этими не очень разнообразными, очень советскими, очень пропагандистскими героями Жакова публика тем не менее училась любить не похожих на нее персонажей, ведь каждому из них Жаков отдавал ту секретную часть себя, которая отличает его от магистральных типажей: братцев-балагуров, дедков Щукарей и батьки комдива — во времена, не баловавшие особенным разнообразием персонажей, как и сегодня экран не балует особенным разнообразием, поставляя аудитории бесконечных гопников.

Сдержанность Жакова в жанровом кино очень даже соответствовала дистанции между залом в московском пригороде и приключениями в долине Юкона, где персонаж Джека Лондона приручал Белого клыка. Дистанция была обязательна с людьми. С животными на экране дистанции не было. Они хорошо понимали друг друга с лошадью, которую Жаков не стремился переиграть в фильме «Браслет 2». В «Повести о лесном великане» он с видимым удовольствием объезжал лося. Лошади и собаки, часто крадущие роли у звезд, лишь добавляли гармонии игре Жакова, которая, кажется, не была ни игрой, ни переживанием предлагаемых драматургических обстоятельств, а чистым потоком бытия в его радостях и печалях.

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова

Даже если это были не вереницы Матвеев Егорычей, умевших говорить слово «эвон», а персонажи вовсе не с нашей улицы, верящие во что-то иное, чем социалистический рай на земле, их трудно было не уважать, в их противоречиях строю, стране, а иногда и себе была определенная честность. Жакову 27 лет, и он в таких рукавицах, на таком белом коне, и в такой меховой дохе, что и без слов ясно, с кем воюет «Первый взвод», один из немногих уцелевших фильмов с Жаковым начала 30-х годов. Жаков первым сыграл надлом искалеченного войной палача в диковатой, совершенно эксцентрической «Моей Родине». Знаменитые роли травмированных безумцев, фанатиков идеи как будто писались с его первой звуковой роли — белогвардейского офицера, монстра капитана Алябьева: «Помнишь, земляк, белый каменный дом, рояль? Спалил. Библиотеку на цигарки, скатерти — на портянки».

В зачине «Жаркого лета в Кабуле» черный лимузин мчит военно-полевого хирурга Владимира Дмитриевича Фёдорова мимо Зимнего дворца. Белый плащ, белая шляпа, белая голова, белое достоинство человека, артиста, профессора. Нашего профессора Дамблдора.

А я люблю фильм некогда опального режиссера Михаила Богина — «Ищу человека», последний перед его эмиграцией из СССР по книге непридуманных историй Агнии Барто, где Олег Петрович Жаков, как самый честный кудесник, дает послевоенным людям, растерявшим друг друга в детских домах, на оккупированных территориях шанс на встречу.

Курт, радируй! 120 лет со дня рождения Олега Жакова