Последний герой: Клинту Иствуду — 90!

Трудно ответить на вопрос, кто такой Клинт Иствуд. Слишком монолитен, непробиваем его экранный образ, который моментально возникает перед глазами, чуть только прозвучит его имя — нарицательное, как миф. Самый меткий стрелок на Диком Западе, полицейский «без бордюров», сухой ветеран с грустной душой, хитрый старик с большим запасом пороха в пороховницах. Он примерил на себя множество образов за карьеру длиной в жизнь, но лик всегда оставался один.



Иствуд из той породы актеров, которым, в сущности, не нужна «система Станиславского», ему не требуется вживаться в роль, переживать страдания своего героя. Подобно Джону Уэйну или Хамфри Богарту, Иствуду достаточно появиться на экране, и все становится понятно, экспозиция готова. Так же дела обстоят и с режиссурой, когда ружье сменяется кинокамерой. Но его трудно назвать «крепким ремесленником», хоть он и наследует традициям Говарда Хоукса или Дона Сигела в своем упорстве и любви к профессионализму. Иствуд давно находится в эмпиреях кинематографа, и каждый его фильм четко транслирует позицию автора, которую он не спешит выражать в жизни, предпочитая суровое молчание. Как и Человек без имени в трилогии спагетти-вестернов Серджо Леоне, Иствуд и сегодня остается немногословным странником, феномен которого не поддается разгадке. Правоверный протестант, он всегда стремился к тому, чтобы его судили по поступкам, то есть по фильмам, зачастую лаконичным, как библейские афоризмы. Собственно, это и сделало его одним из синонимов американского кино, книгу его жизни можно прочесть лишь по его фильмографии.

Герой Иствуда появился в переходное время как для Голливуда, так и всего мира. Американский вестерн переживал кризис, былые герои, вроде Уэйна и Гари Купера, стали по большей части посмешищем для протестной молодежи, начитавшейся Маркса и Тимоти Лири. И тут появляется Иствуд, и приходит он не из родных американских прерий, а из Италии, страны, спасшей и возродившей жанр фильмов о ковбоях. В отличие от героев классического вестерна, этому Человеку без имени, в сущности, плевать на цивилизацию. Он давно смирился с гнилой человеческой природой, просто его бесит несправедливость. За пригоршню долларов он готов оказать услугу несчастным, поскольку владеет особым даром — умением убивать и оставаться в живых. Экранный образ Иствуда отражал моральные сдвиги общества конца 1960-х, поколения, печально осознавшего жестокий хаос жизни. И Человек без имени, и «Грязный» Гарри отвечают насилием на насилие, не надеясь на победу, скорее, на смерть, как и другие герои «Нового Голливуда»: разочарованные бродяги, лишние люди, которым не повезло продолжать верить в принципы и сохранять честь и достоинство в мире лжи.



Бардак, социальная неустроенность, невозможность договориться, понять друг друга, — все это продолжает волновать Иствуда, мастерски отражающего мутации общества на разных его этапах. Так Уолт Ковальски из «Гран Торино» мучается всем сердцем, что по улицам ходят хулиганы и отморозки. Получается, все, за что он дрался, тот грех, что он взял на душу во время войны, не имеет никакого значения? Мрачная природа человека сломит Джимми Маркума из «Таинственной реки», заставит надеть перчатки «Малышку на миллион». Этот нравственный конфликт, моральное беспокойство, живущее в душе Иствуда, вынуждают его вновь и вновь находить Героев в реальной жизни, маленьких, невидимых людей, на которых держится мир. Таковы благородный пилот Салли («Чудо на Гудзоне») и неотесанный толстяк Ричард Джуэлл («Дело Ричарда Джуэлла»), осужденные, распятые за свои подвиги обществом.

Эрлу Стоуну из «Наркокурьера» — фактически автобиографии Иствуда — приходится вовсе отстраниться от мира, который он уже не силится понять, он говорит на другом языке, и учить новый уже поздно. Он совсем не «Грязный» Гарри, у которого был один ответ на беззаконие и сложность мира — Магнум 44-го калибра. Еще в ключевом американском вестерне «Непрощенный» Иствуд наглядно показал, как один акт насилия, вроде бы безобидный, не страшный, приводит к кровавой бане, бесконечной череде убийств и страданий. И остановить это колесо Сансары может только возвращение к Закону и честности, прежде всего, с самим собой. В этом и состоит глубокая религиозность фильмов Иствуда, чей «Гран Торино» можно назвать чуть ли не самым христианским фильмом «нулевых».



Последние фильмы Иствуда (после феноменального успеха «Американского снайпера» в 2014 году) фактически проходят мимо широкой публики и сдержанно принимаются критикой. То ли из-за его политической позиции, чуть более консервативной, чем принято. То ли из-за старомодности, какой-то сентиментальности, скупой, как мужская слеза. Пока политический маятник движется из стороны в сторону, Иствуд продолжает упорно твердить об одном — о том, что делает человека человеком, о чести и достоинстве, которым сложно оставаться верным всегда, в 1960-е и в 2020-е. 90-летний старец, Иствуд продолжает быть матерым ковбоем, который еще не рассказал все свои истории, за чьим хитрым прищуром скрывается совесть всей американской нации.

Ссылки по теме

Хроника Голливуда: Какой была фабрика грёз на экране и в жизни
«Дело Ричарда Джуэлла»: Героизм по Клинту Иствуду
«Наркокурьер»: Я в другом городе, за кокс извини
Клинт Иствуд расскажет о предотвращении теракта
«Снайпер»
«Гран Торино» Клинта Иствуда