К следующему, юбилейному, 50-му фестивалю Роттердам начал готовиться задолго и основательно. Первым делом сменили директора. Беро Бейер, возглавлявший фестиваль последние пять лет, уступает свою должность хорватке Ване Калуджерчич. Вряд ли можно ожидать радикальной смены политики одного из самых престижных и качественных международных кинофестивалей – до сих пор при небольших колебаниях она оставалась неизменной: авторский кинематограф, никакой «голливудщины», звезды нам тут ни к чему, эксперименты и новаторство приветствуются. От этой генеральной линии Роттердам вряд ли когда-нибудь отступит, так что в целом за его судьбу можно быть спокойным.
Как можно быть спокойным и за то, что российское кино здесь будут показывать всегда – в той или иной мере. По крайней мере именно Роттердам всегда был верен нашему кинематографу, отбирая и приглашая сюда не только все лучшее и талантливое, но давая площадку для показа отвергнутых на родине фильмов. В этом году здесь высадился российский десант аж из восьми картин – «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского, «Француз» Андрея Смирнова, «Верность» Нигины Сайфуллаевой, «Тиннитус» Даниила Зинченко, «Ути-ути» Сергея Соловьева, «Пятка-носок» Максима Томаша, «Дылда» Кантемира Балагова, «Бабай» Артема Айсагалиева. Мощный вброс российского кино в европейское кинопространство.
Про «Нос» - с особой радостью. Андрей Юрьевич Хржановский так долго вынашивал этот фильм, так долго мечтал о нем, что в какой-то момент стало казаться: мечта останется мечтою. А родилась эта мечта совсем в незапамятные времена, ни много ни мало пятьдесят лет назад, когда молодой Хржановский отважился написать письмо Дмитрию Шостаковичу с просьбой разрешить ему экранизировать оперу «Нос». Незадолго до этого Хржановский прослышал, что Шостаковичу понравился его дебютный мультфильм «Жил-был Козявин». Это и придало режиссеру решимости, которая в определенном смысле указала ему судьбу на ближайшие пятьдесят лет. Шостакович ответил Хржановскому открыткой, в которой деликатно объявил, что будет рад, если Андрей использует в фильме его музыку.
Изначально фильм задумывался как своеобразная биография Шостаковича – оплеванного, униженного Сталиным. Именно «Нос» стал для отца народов исходной точкой, от которой началась травля композитора и которая в конечном счете после «Леди Макбет Мценского уезда» привела к идиотскому вердикту «Сумбур вместо музыки». Хржановский, который на тот момент был в армии, куда его «сослали» после скандала с фильмом «Стеклянная гармоника» (сочтя его клеветой на родную действительность), попросил Николая Эрдмана написать сценарий фильма. Надеялся, что сценарий будет готов к тому моменту, как он вернется из армии. Но в 1970 году Эрдман умер. Дело застопорилось.
Мечта о фильме превратилась в долгую, изнурительную внутреннюю работу. Шли годы, замысел обрастал новыми идеями, героями, сюжетными линиями. Кроме майора Ковалева, в умозрительном пространстве «Носа» появились сам Гоголь с Шостаковичем, а также и другие персоны, которые жили под резкую, странную, не похожую ни на какую другую и тем прекрасную музыку Шостаковича, так разозлившую Сталина.
Фильм состоит из трех частей-снов. Первая часть – непосредственно гоголевский «Нос» со всеми узнаваемыми персонажами и при живом участии самого Николая Васильевича, Пушкина, Мейерхольда и Эйзенштейна. Гоголевский сюжет обрастет приметами современной жизни, присутственные места тут оснащены компьютерами, а Нос разъезжает в шикарном автомобиле в сопровождении охранников-мордоворотов. Прием осовременивания работает тут строго на авторский замысел, не нарушая при этом рисунка первоисточника, и уже это само по себе настолько круто, что мог бы получиться отдельный фильм (как и было задумано с самого начала).
Но дальше идет вторая часть – история отношений Сталина и Булгакова, в которой Сталин, проникнувшись к писателю неожиданной нежностью, распоряжается поставить во МХАТе его пьесу, а потом и вовсе становится его преданным другом. Почувствовав себя меценатом, Сталин, набив камарильей свою машину, отправляется в Большой театр на «Нос», из чего вскоре рождается печально знаменитое «сумбур вместо музыки».
И последняя часть триптиха – история Всеволода Мейерхольда, который, как известно, много сделал для Шостаковича. Его кошмарная судьба и судьба его жены Зинаиды Райх становится логическим продолжением гоголевского «Носа», трагическим подтверждением правоты Николая Васильевича, видевшего под микроскопом своего гения всех паразитов, все болезни и пороки России. Фильм кончается трагическим обобщением новейшей истории России – под музыку Шостаковича перед нами сменяются фотографии замученных Сталиным писателей, ученых, артистов. Анфас и в профиль. Те самые, последние, венчающие страшную судьбу тюремные снимки Мейерхольда, Мандельштама, Бабеля, Вавилова, Флоренского, Введенского… Потом камера отъезжает все дальше и дальше, лица становятся неразличимы, их сотни, за ними – история «великой державы».
В прошлом году Андрей Хржановский разменял девятый десяток. Но энергия, которой светится «Нос, или Заговор не таких», так горяча, так молода, что вспомнишь фразу, сказанную когда-то Дмитрием Лихачевым: «Время – для слабаков».
Несколько слов еще о наших фильмах. «Бабай» Артема Айсагалиева – идеальное для Роттердама кино. Молодой режиссер, живущий сейчас в Америке, вынес в название имя фольклорного персонажа детских страшилок – он приходит к непослушным детям и несет им всякие детские кары. Ну примерно как наш волчок, который придет и схватит за бочок. Герои фильма – два мальчика, примерно 8-10, братья Марк и Геша. Им очень трудно жить – они ведь дети. А люди, как только вырастают, почему-то сразу забывают, какая это трудная пора – детство. Забывают, как тебя не понимают взрослые. Не помнят, как ты взахлеб горько плачешь от горя, имя которого забыл, но оно не отпускает. И ты сидишь на коленях у мамы или у папы, они тебя гладят, успокаивают и никак не могут допроситься – ну почему же ты плачешь. А ты и сам не знаешь – просто горько от того, что ты ребенок и мир вокруг так ужасно труден. Режиссер снимает очень смело, в основном его камера живет где-то на уровне взрослого пояса, именно там, где детские глаза. Поначалу это слегка раздражает, а потом не только привыкаешь, но вдруг ловишь себя на том, что сам смотришь на мир чуть-чуть снизу, как ребенок.
Документальный «Тиннитус» Даниила Зинченко посвящен больной теме связки искусства и смерти. Трагическая гибель во время съемок одного из главных героев фильма, музыканта-авангардиста, добавляет картине мрачной правдивости. «Пятка-носок» Максима Томаша – тоже документальная картина, очень обаятельное роуд-муви музыканта-хипстера по российским городам и весям. «Ути-ути» Сергея Соловьева – медленное черно-белое эстетическое упражнение, загадочное и невыносимо красивое, с двумя юными красавицами на берегу озера: то ли русалки, то ли просто пришли покурить. А с другого берега им машет старый рыбак – сам Сергей Соловьев, словно посылая привет себе молодому, начинающему, отважному. Девушки хрестоматийно раскинулись на ветвях, словно подчеркивая, что от нашего всего нам никуда не спрятаться, и умопомрачительно прекрасны. Собственно, искать дальнейшего смысла в этой 15-минутной ленте вряд ли имеет смысл – красота, от которой сосет под ложечкой, есть смысл сама по себе.
Но не российским кино жив Роттердам, как бы нам ни хотелось обратного. В этом году фестиваль, и раньше уделяющий большое внимание азиатскому кино и фильмам из Латинской Америки (в этом году – несколько десятков фильмов из Аргентины, Бразилии, Перу, Боливии, Колумбии, Чили, Панамы), словно специально подчеркнул свою приверженность искусству из далеких от Европы мест. Главная награда – «Тигровый приз» - достался китайской картине «Облако в ее комнате» режиссера Цзянь Лу Синьюань, черно-белому ностальгическому экзерсису. Героиня фильма, 22-летняя девушка, ненадолго возвращается в родной город, в пустой родительский дом. У отца новая семья, мать где-то путешествует. Пытаясь выцарапать из прошлого лучшие воспоминания, чтобы преодолеть сегодняшнее одиночество, девушка оказывается между прошлым и будущим. И там, и там она чужая. Режиссер обреченно доказывает, что снадобья от одиночества в сегодняшнем шумном и сером мире не существует, куда ни ткнись.
Еще один гость из Азии стал обладателем второго по значимости роттердамского приза – спецприза жюри – корейский фильм «Звери, которые хватаются за соломинку» Ким Юн Хуна. Работник сауны находит в шкафчике сумку с громадной суммой. Тем временем у таможенника возникают проблемы, когда его подруга убегает с деньгами, которые он одолжил у ростовщика. Нетрудно догадаться, что это те самые деньги, и их путешествие по кругу окажется летальным для некоторых персонажей и веселым для зрителя. Ироничные и жестокие, как множество корейских фильмов, «Звери…» сняты динамично и элегантно, порой напоминая «Криминальное чтиво».
Чем дальше, тем больше европейское кино интересуется проблемами семьи, воспитания, взросления. Оставаться той незыблемой ячейкой общества, когда «мама, папа, я – счастливая семья», уже никак не получается. Жизнь превышает все мыслимые скорости, а еще вчера тайные желания индивидов, сбившись в кучку, превращаются в мощные социальные течения. Как отрекаться от старого мира? И надо ли? В роттердамской программе множество фильмов – об этом. Один из главных призов – «VPRO Big Screen Award увезла с собой датский режиссер Малу Рейманн, снявшая во многом автобиографическую картину «Совершенно нормальная семья». Героиня – девушка-подросток, отец которой решает дожить жизнь женщиной. Сменив пол, он наносит сокрушительный удар по всей привычной жизни его дочери, которая в растерянности и даже не знает, как теперь обращаться к отцу. По новому имени Агнетта? Или называть по-прежнему папой кудрявую женщину в модной юбке? Режиссер в юности сама пережила такую историю – она выросла с отцом-трансгендером и до мелочей помнит каждую секунду своих переживаний. Но главное, что пытается доказать нам режиссер, - это то, что семья остается семьей вне зависимости от половых органов мамы или папы. Любовь и преданность не должны исчезать под требованием физиологических перемен – они должны быть сильнее их.
Наверное, любой авторский фильм в той или иной степени – про одиночество. Индивидуальность, личность всегда одинока, и способы преодоления одиночества всегда главный объект интереса авторского кино. В Роттердаме, где концентрация экранного одиночества особенно сильна, это бросается в глаза сразу и не оставляет до конца фестиваля. Все герои так или иначе одиноки – будь это индийский крестьянин-бедняк или английский лорд. Это может быть взрослый бородатый аргентинец из фильма «Крепость» Хорхе Тилена Арманда, который, чтобы пережить кризис среднего возраста, подобно героине победившего китайского фильма, отправляется в места своего детства. Или это может быть мальчик по имени Себастьян из картины немецкого дебютанта турецкого происхождения Сейлана-Алехандро Атаман-Чика «Себастьян прыгает через заборы» - мы будем наблюдать его взросление с восьми до двадцати пяти лет и поймем, что парень с прозрачно чистой душой и ярким интеллектом навсегда останется одиноким.
Многие пытаются найти решение в воссоединении с природой. Это тоже одна из любимых тем современного авторского кино. Чем активнее засасывает нас технический прогресс, чем разобщеннее мы становимся – тем громче зовет нас природа подойти к ней ближе, рассказать ей о наших недугах – а вдруг прикосновение к ней окажется живительным? Так, скажем, аргентинская «Одинокая скала» из основного конкурса исследует неутихающую тоску человека по природе, по своим истокам. Когда пума принимается каждую ночь губить лам жителей отдаленной горной деревни, один из крестьян отправляется в горы просить духов предков о защите. На самом деле он идет прикоснуться к природе, стать ее капелькой, чтобы вместе победить Зло. Мы так и не узнаем, победил ли, но точно знаем, что немного развеселился и успокоился.
Безудержно саркастический фильм «Неприятности с природой» датчанина Иллума Якобы желчно высмеивает оторванных от жизни философов-интеллектуалов, для которых существует лишь мир их уютных кабинетов, а природа кажется им выдумкой крестьян. Герой фильма, знаменитый английский философ и политический деятель XVIII века Эдмунд Берк отправляется во французские Альпы, чтобы там, на природе, черпать вдохновение для работы. Но природа оказывается куда жестче, чем ему казалось из окна своей комнаты в роскошном поместье…
Пока весь мир упивается техническим прогрессом, отмахиваясь от опасностей, которые он несет, вдумчивый кинематограф все чаще показывает нам его изнанку. И сколько бы ни твердили, что искусство вне политики – пока кино остается нашим лучшим лидером. А заодно – и лучшим целителем.
Свежие комментарии