В 2002 году «Необратимость» попала в череду фильмов, игравших с экранным временем. Квентин Тарантино в «Криминальном чтиве» (1994) жонглировал главками и запутывал и без того нелинейный нарратив. В «Беги, Лола, беги» (1998) Тома Тыквера Лола выбирала разные дороги, чтобы спасти возлюбленного от пули. В «Помни» (2000) Кристофера Нолана Леонард Шелби вновь и вновь разгадывал по тату и полароидам прошлую жизнь. Школьник Донни в «Донни Дарко» (2001) Ричарда Келли оказался в петле времени, распутать которую можно, только осознав свою смертность.
В сортах кина не разбираюсь: 10 видов культовых фильмов
Как тебе такое, Илон Маск: портрет Кристофера Нолана
Подкаст о Тарантино
На стыке тысячелетий кино снова обратилось к временным аномалиям — как когда-то с появлением монтажа или на фоне фундаментальных перемен, которые принесли мировые войны. «Необратимость» вывалилась из окровавленного лона французского экстрима. Почуяв новое время, режиссеры течения переосмысляли базовые человеческие институты и ценности: любовь («Кровавая жатва»), веру («Мученицы»), родительство («Месть нерожденному»). Ноэ же «выпало» время — и «Необратимость» сигнализировала, что, как ни переставляй главы, фатум тебя поимеет.
«Время разрушает все» ухмылялся последний титр, прежде чем в конвульсиях начинали биться вводные данные с именами режиссера, актеров и ватаги продюсеров. С экрана дышало все самое жуткое. Неумолимость. Неотвратимость. Неизбежность.
Фактурный седой мужчина — герой полнометражного дебюта Ноэ «Один против всех» — рассказывает собеседнику, что отсидел в тюрьме за изнасилование дочери. За окном воют сирены. Из гей-клуба «Ректум» выносят Маркуса (Венсан Кассель) и выводят в наручниках Пьера (Альбер Дюпонтель). Следом — сцена в клубе, где Маркус пытается найти и избить кого-то по кличке Глист (Джо Престиа). Еще несколькими сценами ранее — Глист насилует в переходе девушку Мартина Алексу (Моника Белуччи). В финале она узнает, что беременна — то есть была бы, не избей ее до полусмерти (или все же смерти?) случайно проходивший мимо наркозависимый бандит. Камера, отрывая взгляд от оформившегося живота, воздает очи плакату с младенцем из «Космической одиссеи» — любимого фильма Ноэ. В такой мир вы хотите привести дитя? Затемнение — и умиротворенная Алекса лежит посреди парка, читая книгу «Эксперименты со временем» Джона Уильяма Данна. Несколькими сценами ранее, отправляясь с Маркусом и бывшим возлюбленным Пьером на вечеринку, она перескажет оттуда мысль, что вещие сны действительно предсказывают будущее. Ей снился красный коридор, где случится ночной кошмар наяву. В финале — «Время разрушает все». Даже мерещившуюся идиллию.
Кубок Стэнли: каких режиссеров и почему записывают в «новые Кубрики»
Подкаст о Стэнли Кубрике
«Полная инверсия» заботливо переставляет сцены местами, аккуратно, почти незаметно съедая около семи минут — в том числе эпизод с постером «Одиссеи». Теперь младенец просто смотрит, как Маркус с Алексой резвятся в кровати — буквально и сексуально. Время, 20 лет назад петлявшее как кишка, катившее героев по своим коридорам и тоннелям, выпрямилось как покатый склон. Адам и Ева — Маркус и Алекса, поедающие яблоко и обсуждающие сны, — медленно мчатся в Преисподнюю. Все самое жуткое происходит буквально под землей: в метро, в подземном переходе, в гей-клубе «Ректум», похожем на пыточные застенки. Сцена на лужайке под Бетховена, которая в первой сборке напоминала сон о потерянном Рае, избавилась от сновидческого искажения. Эта утрата вполне реальна — и редкое у Ноэ открытое пространство не сулит ничего хорошего.
«Полная инверсия» во многом выполняет функцию повторного просмотра — годы спустя и с другими акцентами. В 2002-м чувство необратимости зарождалось в затхлой комнате и продолжалось в преследовании затылка Маркуса, который осатанело искал насильника и, возможно, убийцу, не слушая интеллигента Пьера. 20 лет назад это был трансгрессивный манифест, снятый под минимум монтажных склеек (одна сцена — один кадр). Жестокий ребус, разыгранный самой красивой парой Европы — Касселем и Белуччи, — чью фактурность уравновешивали гиперреалистичные сцены изнасилования и убийства с применением огнетушителя.
В 2021-м, когда Кассель и Белуччи уже расстались, это не столько история про месть, сколько археология насилия. Плывущая в кадре как лебедь Алекса размышляет о будущем — семье, ребенке, — а Маркуса тянет к первобытным инстинктам, к тотальному доминированию, к мачистской гомофобии (эта оптика превращает «Ректум» в Ад). Алекса обречена, потому что всем от нее нужен только секс: и гладко стелющему Пьеру, и энергичному Маркусу, который нюхает кокаин и заигрывает с каждой встречной, и даже гомосексуалу Глисту, решившему ее «проучить» самым зверским способом. Не случайно Белуччи, отвечая на вопрос, снялась бы она сегодня в «Необратимости», говорит, что посоветовалась бы с дочерью: в кино и так много насилия над женщинами, не обязательно его преумножать. Хотя именно показать реалистичную смерть было одной из целей Ноэ.
«Время обнажает все», — гласит теперь финальный титр: и то, что раньше казалось фатумом, глазами Алексы оказывается бытовой неизбежностью, мозаикой неудачных (а есть ли удачные?) выборов. Не Глист, так кто-то другой — Маркус в гневе начинает избивать трансженщину, работающую на панели. Все дороги ведут не в Рим, а под землю. Под холодную, холодную землю, как пел Том Уэйтс.
Казалось бы, «Полная инверсия» всего лишь опровергает математическую догму «От перемены мест слагаемых сумма не меняется», которую разгромил еще 90 лет назад Лев Кулешов. Соседство двух кадров дает разный смысл, если поменять их местами или заменить второй. Однако Ноэ, что бы про него ни говорили, не только извращенный визионер. От суровой «Необратимости» он пришел к саркастичному «Вечному свету», размышляющему о доле актрис и режиссерской диктатуре (чем не автошарж?).
Рецензия на «Вечный свет»
Новая сборка обнажает, как пир во время чумы — всплеск трансгрессии на фоне нового тысячелетия — сменился меланхоличным размышлением о том, что же это было за помутнение. И в этом смысле «Полная инверсия» не ремикс «Необратимости», а, как говорит сам режиссер, часть диптиха.
Рецензия на «Довод»
Подкаст о «Доводе»
Если время нелинейно, то оно способно течь в обе стороны, как в прошлом году помпезно напомнил Кристофер Нолан в «Доводе». Быть локомотивом эпохи и видением отходящей души (этому посвящен «Вход в пустоту»). Мчаться сквозь джунгли насилия и уродств, размазывая слезы по щекам, или весело впархивать в объятия вечности, которая только и ждет мига, чтобы сжать кулак. Абсолютно неважно, в какой последовательности будут пройдены этапы этой жизни: время разрушит все, а потом объяснит, почему.
«Необратимость. Полная инверсия» в прокате с 18 февраля.
Ссылки по теме
«Вечный свет»: Кино — это преисподняя и сексоцид
В сортах кина не разбираюсь: 10 видов культовых фильмов
Кубок Стэнли: Каких режиссеров и почему записывают в «новые Кубрики»
Свежие комментарии