Чулпан Хаматова объяснила, почему не может простить себя за последний разговор с Галиной Волчек

В одном из многочисленных интервью Чулпан Хаматова призналась, что до сих пор не может себя простить за тон во время последнего разговора с бывшим худруком театра «Современник» Галиной Борисовной Волчек. В интервью Ксении Собчак Хаматова рассказала, что предшествовало этому разговору, и намекнула на то, что финальная ссора с Волчек была результатом интриг и сплетен, блуждающих в стенах театра.



«Я была обижена на недопонимание, на то, что Галина Борисовна доверяет слухам, которые, видимо, клубились вокруг неё. Это был очень конкретный деловой разговор. Когда я стала её вторым помощником, я отвечала за ремонт. Благотворительность (Чулпан является учредителем благотворительного фонда «Подари жизнь» - прим. ред.) - это великая история, потому что у тебя есть знакомые во всех отраслях. В плане, который был утвержден Правительством Москвы, был ремонт закулисья… С навесными потолками, как для офисного здания. И я уговорила Галину Борисовну, что так не должно быть. Потому что артисты проводят за кулисами иногда по 12 часов, а то и больше. Приезжают с утра, бросают семьи. Весь день репетируют, потом вечером играют спектакль, в 11 ночи они выходят из театра. Это должен быть достойный ремонт, соответствующий зрительной части театра. Она согласилась. К счастью, художник-постановщик Саша Боровский согласился в этом участвовать, он разработал чудесный проект, которым я бредила. Он был такой прекрасный, уютный, красивый и удобный. И выяснилось, что нам не хватает денег на деревянные вставки… В проекте всё было из крашеного чёрного кирпича, зеркал и вот этих деревянных панелей. И я поняла, что надо начинать просить деньги, и уже какие-то были у меня предварительные договорённости.

У нас есть спонсор, Алишер Усманов на тот момент, которого я не могла не предупредить о том, что нужны какие-то дополнительные траты, нам не хватает государственных денег. Я спрашивала, не будет ли он против того, чтобы я спросила других спонсоров. Он сказал: «Дай мне время». Потом перезвонил и сказал: «Ничего не надо, присылайте смету». Я обрадовалась, мы выслали смету. И потом вдруг мне звонят от Алишера и говорят: «Вы знаете, звонила Галина Борисовна и сказала не обращать внимания на ваши эти просьбы, мы не будем это оплачивать». Меня слили, и я даже знаю, кто это сделал. Я позвонила Галине Борисовне и говорю: «Подождите, хорошо, вы не хотите просить Алишера Бурхановича, ну, давайте, я попрошу кого-то другого?» «Нет, другого тоже не надо». Я говорю: «Ну что, получается, мы не будем делать проект Саши Боровского?» «Да, не будем». И я сказала: «Тогда моё нахождение на этой должности совершенно не имеет смысла. Снимайте меня с этой должности». Она сказала: «Да, я поняла, мне пора пить лекарство». И собственно, это был наш последний разговор. И если бы я тогда… То, что я как-то сразу обиделась, что мы это не обсудили - может быть, другая тональность разговора была бы. Но тональность была какая-то такая ультимативная. И я, конечно, очень жалею».