Как вы попали на проект «Самка богомола»?
Традиционно: пройдя кастинг и познакомившись с режиссером Нурбеком Эгеном. Но между этим моментом и съемками «Самки богомола» мы успели поработать над новым сезоном «Мажора». Так что наше сотрудничество длилось целых полгода.
Чем изначально вас зацепил сценарий?
Это такая немного нереальная история, не документальный мир и не будни русской полиции. Часто ли вы, например, видели в России полицейского с бородой? Сценарий я читал как хорошую художественную выдумку. А в выдуманном мире ты можешь добавить своему персонажу какие-то яркие краски. Я это люблю, плюс ко всему сам герой достаточно выпуклый, острый, неврастеничный по природе.
Вы вообще часто играете внутреннюю остроту. Ваш герой и в других картинах — «Девятаеве», «Вертинском», «Тряпичном союзе», например — всегда идет на сопротивление — себе, внешнему миру, окружающим. Вам самому это близко?
Близко. И близко то, что в «Самке богомола» этот конфликт постепенно сворачивается. Мой персонаж — человек надломленный, с детской психологической травмой. Мне как артисту было интересно проследить его путь от полного распада к примирению с самим собой и обстоятельствами, которые ему достались в этой жизни. Решение таких задач — это всегда вызов, ребус, головоломка.
Выходит, двигатель истории — все-таки ее психологическая составляющая, а не детектив?
Безусловно. Здесь главное не «Дело подражателя», а то, что расследование заставляет героев разобраться в своих внутренних проблемах, копившихся на протяжении всей жизни. Отсюда и накал.
Как в условиях этого накала вам работалось с партнерами по площадке?
Прекрасно, со всеми партнерами — Катей Кузнецовой, Олей Сутуловой, Сашей Мариным — у меня сложились прекрасные человеческие взаимоотношения. С Ириной Юрьевной мы однажды пересекались на пробах и запомнили друг друга. Так что здесь встретились, как будто у нас уже был какой-то бэкграунд, какое-то общение.
Вы часто играете человека в форме. Почему так совпадает, и не сковывает ли она вас?
Я думаю, это связано исключительно с внешними данными. Но что уж там говорить, любая форма для мужчины — важный момент. Благодаря ней ты оцениваешь персонажа по таким критериям, как честь, достоинство, отвага. На первый взгляд, это такие попсовые слова, но для создания мужского образа они очень важны. А если говорить про рамки в контексте профессии, актерской смелости, рисков, то я стараюсь работать и в условиях рамок, и без них. Были у меня и хулиганские работы. В основном, конечно, в театре.
К слову о театре. Вы же работаете на совершенно разных площадках — от Театра.doc до Театра Наций, от питерского «Приюта Комедианта» до МХТ им. Чехова. Что вам ближе?
Мне однозначно ближе кино. Оно позволяет достичь того эффекта документальности, который мне нравится и который я понимаю как зритель. Театр я люблю исключительно камерный. На большой зал мне работать тяжело. Это такое специальное жанровое существование, что-то больше про шоу.
А в кино что вам на данном этапе интереснее? Условный проект мечты.
Мне интересно не повторяться. Понятно, что так или иначе ты становишься заложником внешнего облика, но, например, два подряд полицейских — это невыносимо. Хочется чередовать и роли, и жанры — и в профессиональном плане быть готовым ко всему. А роль мечты — там очень много вводных. Бывает, прочитав сценарий, ты ничего от проекта не ждешь, а вокруг тебя закручивается что-то особенное. Так что проект мечты я жду, а какой он, не знаю, — пусть он меня найдет.
Но российское кино в целом как зритель вы любите?
Что-то мне нравится, что-то нет. Невозможно снимать только хорошее кино. Так умеют только роботы. Поэтому да здравствуют все кинематографисты и все зрители, которые терпят их неудачи и ждут хороших фильмов и иногда получают за свое ожидание неповторимые эмоции и чувства. Поэтому ко всему, что происходит в российском кино, я отношусь прекрасно. Замечательно, что оно у нас вообще есть.
«Самка богомола» на видеосервисе START с 14 октября.
Свежие комментарии