«Гофманиада» Станислава Соколова: Просто куклы стали старше

На Суздальском фестивале состоялась официальная российская премьера полнометражного кукольного мультфильма-долгостроя «Гофманиада» - фильм со сложной и даже трагичной историей. Работа над ним началась в 2001-м году и ассоциировалась в первую очередь с именем художника Михаила Шемякина, который создал поистине гениальные куклы и декорации. Как это нередко бывает с амбициозными мультипликационными проектами, производство затянулось. Полнометражные мультфильмы и так делаются нередко по 5-6 лет, но «Гофманиада» пошла на рекорд: она создавалась 16. Роль сыграло и отсутствие финансирования, и бардак, царивший почти все эти годы на «Союзмультфильме» и в том числе некоторые творческие разногласия (фильм получался не таким, каким его хотел видеть Шемякин – и в конечном итоге художник от него практически отрекся). В какой-то момент казалось, что как многие долгострои, «Гофманиада» так и останется незавершенной, тем не менее, режиссер Станислав Соколов довел эту невероятную работу до финала, впрочем, тоже относительного, ибо в ближайшие месяцы, возможно, вплоть до выхода в прокат, студия планирует продолжать работу над фильмом. Наверное, не в последнюю очередь из-за такой сложной истории создания, «Гофманиада» получилась фильмом странным. Она смотрится немного как анахронизм, как не совсем завершенная работа другой эпохи, вытащенная из спецхрана и представленная, наконец, на суд публики. Если даже в 2007-м, когда показывалась первая часть «Гофманиады», фильм выглядел вполне современным, то в 2018-м, когда кукольное кино снова в моде, когда тон задают потрясающие работы Уэса Андерсона и студии Laika, картина кажется уже старомодной, а разного рода недоделки бросаются в глаза. Наконец, в силу того, что разные части снимались в разное время, моментами возникает ощущение, что «Гофманиада» как бы не совсем цельное произведение - склеенное из лоскутов. Одним словом, претензий к фильму можно предъявить много, и все они были предъявлены профессиональным зрителем (в частности, на Суздальском фестивале в кулуарных обсуждениях). И все же, странным образом, все эти недочеты совершенно не мешают фильму оставаться выдающимся, интересным, цельным и аутентичным. Возможно, главным образом из-за того, что эпоха романтизма, в духе которой создан фильм, абсолютно все это допускает: недоделанность, незавершенность, фрагментарность. Мятущийся художник, разрыв между идеалом и действительностью, попытка ухватить какие-то тонкие материи и возвышенные чувства, выражение которых доходит порой до художественного неприличия и пошлости… Все это составляет сущность и неотразимое обаяние романтической эпохи, вместе со страшными видениями и постоянным присутствием чего-то невыразимого, что рвется быть выраженным и не находит для этого ни образов, ни слов. Главный герой фильма – молодой Эрнест (собственно, сам Гофман). Днем он служит в канцелярии, а по вечерам пытается писать свою оперу «Ундина». Суховатый молодой человек, скучно корпящий над бумажками, и бесконечно грезящий о чем-то большем. О великой любви, о прекрасной стране Атлантиде, о событиях более великих и важных, чем канцелярская рутина. Его фантазии настолько сильны, что они буквально захватывают жизнь Эрнеста, так, что он почти не способен отличить явь от вымысла. Он влюблен в прекрасную змейку Серпентину, страшится коварного Песочника, встречает на улице Крошку Цахес и разговаривает с Щелкунчиком. Реальные трудности и мелкие неудачи, с которыми он сталкивается, тут же облачаются в фантазии: сердитый друг отца оборачивается Песочным человеком, который хочет забрать его глаза, девушка из окна напротив представляется заводной куклой, созданной злодеями, чтобы Эрнест забыл свою истинную любовь, а сам Эрнест в ответ на унизительную ситуацию способен обернуться великаном. «Гофманиаду» сложно с чем-то сравнивать – настолько она самобытна и выпадает из контекста нашего времени с его рационализмом и позитивизмом. Такой авторский, искренний и совершенно неконъюнктурный фильм, наверное, мог возникнуть только в том безвременье, в котором он и снимался, когда руководство студии «Союзмультфильм» менялось каждые несколько лет, и режиссер обладал высочайшей степенью свободы от диктата чиновников и финансистов. Отчасти сумбурная, во многом нелогичная «Гофманиада» передает остро и точно ощущения романтика, художника, поэта, запертого в бытовой реальности, но живущего вовсе не ею, а фантомной жизнью – в мучительных метаниях между двумя несуществующими прекрасными девушками, в страхе перед выдуманными чудовищами. В современном мире все это кажется банальным сумасшествием, как и 16-летняя работа над картиной, которая очевидно и заведомо не принесет сумасшедшего бокс-офиса. Однако «Гофманиада» и впрямь анахронизм. Это отблеск прекрасной эпохи свободных художников, невероятных фантазий и долгих безумных снов о чем-то большем.