Авторская колонка Алексея Филиппова: Страсти по «Довлатову»

Простите, последний раз про «Довлатова», который, как и ожидалось, в прокате не кончился. На днях послушал рассказ киноведа Александра Шпагина про феномен «Покровских ворот» (слушать тут, второй трек), и там он говорил о том, что все ждали бережное, умное и тонкое ретро-кино, а получили фарс, в котором отражается фарс советской жизни как 50-х, так и современной. Кино временно положили на полку, а потом распробовали, но все равно, скорее, как комедию, чем как абсурд жизни. То есть Михаил Козаков, ранее поставивший по пьесе Горина как раз что одноименный ретро-спектакль, вдруг решил сработать немного против шерсти - и оказался не ко двору. В искусстве мы вообще любим тех, кто опередил, опоздал, проспал, не смог выразить, хотя много думал. В этом, возможно, есть отечественная (или исключительно моя) фишка восприятия культуры. Так вот х/ф «Довлатов» как раз возвышенное и тонкое ретро-кино и есть, в нем упакованы исключительно какие-то штампы про 70-е (Шпагин вот называет Германа-старшего пост-ретро, эдаким гиперреализмом). Есть ощущение, что это мастерски сделанное общее место, с кучей внутренних противоречий: например, «наблюдатель Довлатов» в исполнении свежего лица Милана Марича начисто перекрывает всех наших звезд, которых надергали, кажется, для бюджета и сборов. И тут мы обращаемся к разгоревшейся дискуссии про маркетинговую стратегию «четыре дня проката». Кино - это, конечно, про зарабатывание денег. Это хором говорят люди, восхищенные (и не очень) фильмом, чей заглавный герой мучился душой, так как просто зарабатывать деньги ему не позволял какой-то высокохудожественный стержень. И кино это как раз высокохудожественное до зубного скрежета, оно обращается к людям «высокой культуры» через головы тех, кто, простите, пониже. И забавно читать в фейсбуке похвалы себя от людей, которые это кристально ясное кино поняли, а рядом быдло пило пиво и думало, что фильм с Козловским. Меня определенно смущает, что вместе со взглядом в 70-е и скучной параллелью с сегодняшним днем (что делают в театре уже несколько лет, камон), возвращается маркетинговая логика дефицита как признака культурной ценности, деление на высокое и низкое, а следствием оказывается бытовой интеллектуальный фашизмик. Можно подумать, что это все пляски вокруг фильма, а не его содержания, но это как раз про содержание. Там не случайно Ходченкова говорит сакральное «Роль без слов, но у великого режиссера» (sic! ведь на такой фильм про Довлатова должны были скинуться разными ресурсами всем интеллигентным русским миром, от Минкульта и Эрнста до Лядовой и лидеров мнений из фейсбука), а диалог про Бродского выглядит так: - Мне не нравится. - А мне нравится. И тут речь не про полярность мнений, а про то, что тот, кому Бродский не нравится, понятное дело, - плебс, совок, лед под ногами майора. «Довлатов» - это «Легенда №17» для «интеллигенции», это продукт для ощущения общности, для плевка не во внешнего врага (немезис русского сознания), а во внутреннего - ханжу, цензора, дурака. И у меня не получается радоваться возвращению этой риторики, хотя казалось бы. По этому поводу внезапно вспомнилась статья Марии Кувшиновой про Звягинцева, которая почти год назад показалась слишком радикальной. Там была фраза: «В моем воображении Путин, Мединский и Звягинцев часто сливаются в одного человека — неравнодушного к прекрасному (в собственном понимании), мечтающего говорить со всем миром, неуверенного в себе постсоветского мужчину, который оказался там, где оказался, по случайному стечению обстоятельств и в глубине души хорошо это понимает. Они идут в наборе: Путин и Мединский создают антипространство, а Звягинцев описывает его на хорошо подобранном международном эсперанто». «Довлатов» делает то же самое, с той лишь разницей, что речь не про эсперанто, а про российский культурный язык, который годами пытались узурпировать «люди из интернета», чиновники с человеческим лицом, поклонники низких жанров и прочие. Это точно такой же повод для единства, повторюсь, как «Движение вверх». Просто для «ДВ» двигают прокат фильмов, а для «Д» создают ощущение дефицита и «заставляют» критиков говорить на языке маркетинговых стратегий: Марича нашли в капусте среди сотен кандидатов, а Елена Окопная больше года подбирала обои для фильма. Простите, конечно, но ну и что? Каждый фильм - результат более или менее существенной работы, про это нужно помнить и уважать труд людей, каким бы плохим ни казался результат, но в текстах про «Трудно быть Богом» никто не стеснялся выражений и критики за несоответствие роману, мрак, тлен и прочее, хотя там тоже работа колоссальная, даже, понятное дело, нечеловеческая. Но «Довлатов» удобнее, приятнее, он дает, как Кристофер Нолан, ощущение собственной значимости. Я уж не полезу в дебри вопроса, почему сегодня фигура Довлатова вообще удобна всем - и государству, и оппозиции, и черту в ступе, поэтому вся «острота» сравнения, мягко сказать, теряется (это вообще интересное свойство власти присваивать борцов с предыдущим порядком, несмотря на то, что борьба с механизмом власти есть борьба с механизмом власти, неважно, какое у него лицо). Повторюсь, мне кажется, что это не плохое кино, заслуживающее дискуссии, которая сейчас бурлит (и это хорошо, как и то, что люди на него сходили и пойдут), но есть определенный осадочек. Плюс все-таки странно до конца упиваться фильмом про невозможность компромисса, в котором эти компромиссы все-таки бросаются в глаза. В конце концов, фильм начинается с фирменного германовского закадрового голоса, а заканчивается унылыми титрами в духе обычных байопиков и Первого канала, на очень дорогой сериал которого «Довлатов» отчасти и смахивает. Милое ретро, которое не вступает в конфликт ни с чем. Как сказал про сегодняшнего триумфатора «Оскара» Станислав Зельвенский: «побеждает не тот фильм, который больше всего нравится, а который меньше всего не нравится». И это, конечно, очень многое говорит про индустрию и культуру в целом, а не только про пресловутый фильм «Довлатов», который вдруг обнаруживает, что одним можно, а другим нельзя.