Так получается, что фильмы и сериалы, которые вы снимаете по своим сценариям, так или иначе посвящены семье. Почему эта тема стала для вас ключевой в режиссерских работах?
Мне кажется, что свое лучшее кино режиссер снимает о том, что для него действительно важно и интересно, а не под прицелом повестки, фестивальной актуальности или чего-то еще. Я – нормальная взрослая женщина, я живу в семье, у меня есть родители, у меня есть муж, ребенок, и, конечно, это важная часть моей жизни. Ну и по большому счету в кино и литературе самые важные темы – семья, любовь и смерть.
Сценарий «Ячейки общества» вы написали, что редко у вас бывает, с соавтором – причем с молодой сценаристкой Марией Дивовой.
Да, она гораздо ближе по возрасту к героям этой истории, нежели я. Поэтому помогла мне избежать нафталинового взгляда на то, как люди дышат, чего боятся, чего хотят именно сейчас. Хотя проблемы всегда одни и те же, нюансы только разные.
Не было ли с вашей стороны давления на начинающего автора? И напротив, может быть, Мария говорила вам, что вы не понимаете, как живет нынешнее поколение?
Оба этих аспекта были. Например, что касается взаимоотношений главных героев – Саши и Кирилла, – их финансовых историй, кто, сколько получает, почему Саша не может устроиться на работу, у Марии была достаточно жесткая позиция. А мне, возможно, было не очень понятно, почему нельзя взять и устроиться на работу, или, если говорить про айтишника Кирилла, то мне казалось, что у всех есть штамп, что если он работает в этой сфере, то купается в деньгах. И Мария мне объясняла, что это совсем не так – и в IT можно получать хорошие деньги в небольшой компании-разработчике, но в то же время и совсем скромную зарплату в условном банке. В общем, рассказывала мне, как живут молодые люди, потому что мы все немного находимся в плену каких-то мифов. Я же со своей стороны порой настаивала на вечных истинах, могла сказать, мол, вы все будете раскаиваться, не избегала поучений, но мы в итоге пришли к консенсусу. Мария очень много привнесла в историю быта, тонкость взаимоотношений главных героев и, что важно, в образ девочки, которую сыграла Герда Пугачева. Она довольно хорошо покопалась в собственном детстве, которое еще очень хорошо помнит, и воспоминаниях, и я горжусь тем, какой получилась у нас эта малышка. У героини Герды очень правдоподобный образ.
Расскажите, как вы нашли Герду Пугачеву? И действительно ли режиссеру на площадке сложнее всего работать с детьми?
Герда – подарок для любого режиссера, она очень талантливый человек и у меня даже язык не поворачивается назвать ее ребенком. Она пришла на кастинг первая, причем сразу же была готова записать пробу одной из сложнейших сцен. И стало понятно, что она понимает, о чем говорит, что это внутренне взрослый и цельный человек. Она совершенно не киноребенок, у нее нет заученных интонаций. Самое чудовищное, что бывает, когда родители зазубривают с детьми дома текст вот этими поставленными детскими интонациями, которые убивают все живое. Герда – внутренне свободный, умный, сложно организованный человек, причем очень работоспособный. Я за свою жизнь видела двух таких детей – собственно Герду и Виту Корниенко, которая сейчас крайне востребованная актриса.
Если героиня Герды списана с личного опыта Марии Дивовой, то с кем из героев вы себя ассоциируете? И вообще нужно ли режиссеру, сценаристу подключаться к своим персонажам?
Без сомнения! Когда я снимаю или пишу кино и не включаю в каждого из героев, конечно, если это не мегафигурная композиция, частичку себя или своих близких людей, которых хорошо знаю, то конструкция не работает, получаются картонные фигуры, мертвечина. Так что в «Ячейке общества» от меня что-то есть и в герое Кузьмы Котрелева, и в героине Насти Красовской, и отчасти в малышке, и в герое Семена Шкаликова.
При этом вы назвали свой фильм все-таки с отсылкой к советским временам. Не думали о другом названии?
Название картины пришло сразу, и я к нему привыкла. Хотя, возвращаясь к предыдущему вопросу, «Ячейка общества» получается про то, что люди пытаются жить, как должны, так, как им навязано общественным мнением, окружением, друзьями. Нужно благополучно выйти замуж, снимать хорошую квартиру в центре, наслаждаться латте, смузи, прогулками, искать себя, обеспечивать семью, делать вид, что все хорошо, и никогда не спрашивать о том, что внутри, иначе можно раскопать что-то такое, чего испугаешься. То есть получается, что люди живут, чтобы показать и другим, и себе, что все хорошо, но именно из-за этого и начинаются проблемы. Так что получается, что у каждого времени свой шаблон, который или вписывается или не вписывается в эту конкретную ячейку общества.
Я, кстати, с удивлением узнала, что писательской деятельностью вы занялись в декрете, и подумала, вдруг в этом есть некая связь с Сашей, когда вы тоже искали себя и не знали, чем заняться.
Может быть, но мотивы точно разные. Саша не знает, куда себя применить, а у меня был мотив именно заработать, потому что на дворе были 90-е во всех их прекрасных, веселых и адских проявлениях. Муж надрывался на нескольких работах, а я соответственно должна была быть частью ячейки общества и тоже вносить свой вклад. Так что там был, скорее, мотив «жить захочешь – не так раскорячишься», поэтому я и стала, как Эмиль Золя.
Все-таки разница поколений есть, получается?
Все поколения проходят через свои трудные периоды. Я помню, что очень огорчалась и до сих пор огорчаюсь, когда люди старше меня приводят поучительные примеры о том, как им трудно жилось, как не было еды, сладостей, развлечений. И я почему-то все время чувствовала себя виноватой, хотя почему я должна испытывать вину за то, что у меня конфеты есть, а у вас их не было. Я реально в какой-то момент просто ненавидела эти конфеты, которыми всех попрекали. На мой взгляд, самое последнее дело говорить последующему поколению: «Вы живете в шоколаде, а мы настрадались!» Я уверена, что у каждого свой шоколад, и у каждого свои страдания.
Как вы определяете, что по одному своему сценарию вы хотите сами снимать кино, а другой отдадите стороннему режиссеру?
В какой-то момент уже начинаешь понимать про себя как про режиссера, в чем ты силен, что у тебя получается хорошо, а что другие сделают лучше тебя. Наверное, хорошо быть человеком, который говорит: «Я могу всё!» Но у меня такого ощущения нет. Я знаю, что некоторые вещи делаю посредственно, и другой режиссер с ними справится намного лучше. А еще бывает, когда пишешь в соавторстве с режиссером, герои от тебя отдаляются, и ты уже спокойно отпускаешь их в свободное плавание.
Насколько вам как сценаристу более близки жанровые истории – все-таки, если говорить именно о ваших текстах, то в них всегда есть элемент триллера или детектива?
Жанр – удобная вещь, в которую можно запихать любую драму, это такое ухищрение, способствующее вниманию зрителей. Драму в чистом виде написать гораздо сложнее, это требует прокачанной сценарной мускулатуры. Я все время мечтаю о драме и в сериальном формате, и в полнометражном, но это сложная работа, а жанр очень многое упрощает и развязывает руки.
Считаете ли вы себя востребованным сценаристом и востребованным режиссером?
Я бы отнесла себя, наверное, к средней категории востребованности – и в сценарной, и в режиссерской профессиях. Не могу сказать, что во время нашей беседы у меня разрывается телефон от бесконечных предложений. Они есть, конечно, но зачастую это далеко не те вещи, которые бы я хотела делать. Так что я довольно часто скитаюсь со своими идеями в ожидании того, что кто-то их полюбит так же, как я.
А как режиссер вы готовы снимать по чужим сценариям?
На заре моей карьеры у меня был прекрасный опыт с фильмом «Сумасшедшая любовь», который до сих пор имеет поклонников. Он был полностью снят по сценарию Олега Маловичко. И как режиссер могу сказать, что это шикарно, когда ты получаешь здоровский сценарий, по которому сразу же можешь начать снимать кино. Но, к сожалению, таких авторов мало, писать сценарии – реально тяжелый труд. Снимать, конечно, тоже удовольствие относительное, но если бы я получила текст Анны Козловой, Олега Маловичко, Любови Мульменко, я бы сплясала джигу и кинулась бы снимать кино.
У вас есть советы для авторов, которые хотят попасть в индустрию, но не могут? Или думают, что не могут?
Будем честны, в индустрию не так-то просто попасть, пока у тебя ничего не написано и не поставлено. Это такой замкнутый круг. Так что у меня два совета. Первый, по-прежнему утилитарный, который я всегда щедро раздавала направо и налево. Не бойтесь, не жалейте себя, не ждите сразу материального вознаграждения, пишите пилоты, разрабатывайте сериалы. С полными метрами, наверное, сложнее, но пилот может быть востребован. Либо пишите дешевые полные метры на двух артистов. То есть не ждите деньги сразу. Я понимаю, что есть чувство собственного достоинства, и что каждый труд должен быть оплачен, но, к сожалению, мы со стороны себя не видим, так что нам иногда кажется, что написано все очень здорово, а по факту оказывается, что не совсем так и платить особо не за что. Такая артель «Бесплатный труд». И второй совет, вытекающий из этого, – усмирить чувство собственного достоинства и найти человека, вкусу которого вы доверяете. Это может быть педагог, режиссер, другой автор, к чьим советам вы реально прислушиваетесь, с которым вы можете проговаривать всё. И не бойтесь править текст, не нужно цепляться за каждое слово, как за золото!
Чего вам сейчас не хватает в российской киноиндустрии? Можно отвечать как сценарист, как режиссер, как зритель – с любой позиции.
Я буду как зритель говорить, потому что все остальное – это из жизни насекомых. Ни на платформах, ни в прокате мне не хватает серьезных историй, которые бы говорили о проблемах современного человека, о том, что я вижу вокруг себя, обо мне. Потому что говорящие эльфы, подростки с почему-то традиционно розовыми волосами, хотя их уже на улицах-то нет, меня уже задрали. То есть мне бы хотелось серьезного разговора. Такие фильмы на вес золота, в сериалах наших я такого не видела уже очень давно. Пожалуй, последний раз – в «Кеша должен умереть». Так что мне как зрителю этого трагически не хватает.
«Ячейка общества» в прокате с 8 августа.
Ссылки по теме
«Бордерлендс», «Ворон», «Империя» и еще 8 фильмов августа
Михаил Тройник пытается жить двойной жизнью в фильме Алены Званцовой «Свинья и Мышь»
Отцы и деды: Авторские и экспериментальные проекты, поддержанные Министерством Культуры в 2023 году
Оператор фильма «Казнь» Денис Фирстов получил премию «Белый квадрат»
Операторы фильмов «Сердце Пармы», «Жанна» и «Казнь» номинированы на премию «Белый квадрат»
Даниил Страхов: «Толпе не свойственна рефлексия, там действуют иные законы»
«Комплекс бога»: Во имя отца, дочери и презумпции невиновности
Смотреть онлайн: «Раневская», «Фишер» и новые «Содержанки»
«Комплекс бога» с Кириллом Кяро и Даниилом Страховым выйдет 3 февраля
«Женщина в состоянии развода»: Флюсы одиночества
Алена Званцова и Андрей Золотарев выберут лучших на фестивале сериалов «Пилот»
Кузница кадров: Как сложилась судьба актеров «Простых истин»
Неподражаемые: 7 новых российских сериалов, показанных на фестивале ORIGINAL+
Даниил Страхов стал необычным пациентом Кирилла Кяро
«Никто не узнает»: Последняя роль Евгении Брик
Мелодрама Алёны Званцовой «Никто не узнает» с Евгенией Брик стартует 4 апреля
«Интуиция»: Небесный суд Александра Цыпкина в «Современнике»
Линии судьбы: 16 ролей, в которых Константин Хабенский хорош больше обычного
Слабовольное население, играющее в тетрис: Дмитрий Лысенков о российских мужчинах
«Теория вероятности»: Преступные страсти ВГТРК
Свежие комментарии