Великий комбинатор: Стивену Содербергу - 55 лет

От «Секса, лжи и видео» до «Удачи Логана» - как менялся тысячеликий герой американского независимого 14 января исполняется 55 лет режиссеру Стивену Содербергу - лицу поколения Sundance, а затем хитроумному жанровому режиссеру, который в 2013 году даже объявил об уходе из большого кино, а этой осенью триумфально вернулся - после демонстративного четырехлетнего отпуска, часть которого он провел на телевидении, сняв сначала фильм «За канделябрами», а потом выдающийся сериал «Больница Никербокер». Остальное время он читал, смотрел кино и сериалы (со списком можно ознакомиться на его сайте), а еще занимался перемонтажом чужих фильмов. Например, Содерберг выложил немую версию «Индианы Джонса в поисках утраченного ковчега» - ни цвета, ни звука, только биты Трента Резнора и Аттикуса Росса. В этом жесте весь Содерберг - пижон и исследователь, который предлагает зрителю оценить важность операторской работы и режиссуры. «Каждую сцену можно снять сотней способов, но к концу дня остается лишь два, и один из них неверный», - цитирует он Дэвида Финчера в предисловии к монтажному эксперименту. Если бы Содерберг не стал режиссером, вероятно, он вел бы популярный канал на youtube с так называемыми видео-эссе, где разбирал бы чужой киноязык, как он делает в каждом фильме года с 1998-го. Именно тогда из гаснущей звезды американской инди-сцены он превратился в коммерческого постановщика, под видом жанровых историй продающего новый взгляд на жанры. Автор умер, да здравствует автор Как и Орсон Уэллс, Содерберг «начал с самого верха и долго работал, чтобы немного спуститься». 1989 год, на фестивале Sundance, который уже начал покрываться ржавчиной, показывают «Секс, ложь и видео» молодого 26-летнего постановщика, у которого за плечами горсть короткометражек и концертный фильм группы Yes. Вскоре Стивен Содерберг просыпается знаменитым - лицом американского независимого, человеком, который схватил нерв времени с его одержимостью антидепрессантами и домашним видео, с его утомленной, спрятанной в недомолвки сексуальностью, которую в 70-е выпустили из-под замка. Успех закрепил главный приз Каннского кинофестиваля. Содерберг открыл дверь всем тем энтузиастам простенькой камеры и житейских историй, которые до сих пор определяют ландшафт Sundance и инди-кино, но сам оперативно ушел в сторону. Многие восприняли это как ошибку: один из самых многообещающих режиссеров занялся чем-то не тем, растратил талант и чуйку на сомнительные эксперименты и ладные коммерческие проекты. Вероятно, похожие чувства испытывают апологеты «Догмы-95», которые не могут простить Ларсу фон Триеру, как он быстро наигрался в «настоящее кино» и эволюционировал. Так и Содерберг - в каком-то смысле американский ремейк Триера - нашел в дебюте настоящую страсть на всю оставшуюся карьеру. Из фильма в фильм он выясняет отношения с видео, с каждым жанром, когда-либо проявлявшимся на пленке. Иногда в его истории вмешиваются антидепрессанты, секс и ложь, но видео - главная одержимость Содерберга. Когда он не снимает своё - он занимается перемонтажем чужого. Переломные 90-е: сгореть независимым, чтобы переродиться коммерческим Почти десять лет после громкого успеха «Секса, лжи и видео» Содерберг тянул лямку «автора». Снял провалившегося в прокате «Кафку» - эффектную оду немецкому экспрессионизму, где Франц Кафка (Джереми Айронс) оказывается в детективно-бюрократическом лабиринте под стать собственным романам. Затем - аккуратную до скуки драму про мальчика с богатой фантазией, который пережил диккенсоновские лишения Великой депрессии («Царь горы»), нео-нуар «Там внутри» и фармакологическую комедию «Анатомия Грэя». Разговор с публикой и критиками явно не клеился, и тогда Содерберг решился на творческое самоубийство - абсурдистскую комедию «Шизополис», в которой человек, в 26 лет сделавший для независимого кино больше, чем кто либо после него, высмеивает себя, инди-кино и фобии нового мира. В первой же сцене Содерберг обращается к пустому залу, объясняя, насколько это важное кино, а кто не понял - сам дурак. Содерберг играет офисного работника, чья жена (настоящая экс-жена Содерберга) изменяет ему с дантистом (снова Содерберг), пока тихий американский городок сходит с ума. В кадр попадает сумасшедший, бегающий без штанов, слет эвентуалистов (пародия на сайентологов), абсурдные выпуски новостей и прочие приметы эпохи «секса, лжи и видео». То ли истерика, то ли еще одно точное попадание в нерв (уже расфокусированных 90-х), то ли желание возвыситься над схваткой - превратиться из личности на сцене в невидимый винтик кинопроизводственной машины. Следом Содерберг снимет «Вне поля зрения» с Джорджем Клуни и Дженнифер Лопес, вляпается в коммерческий успех - и станет известным сегодня хамелеоном, который берется за любой жанр и мастерски его реализует без видных примет привычного авторства. В 2000-м он получит единственный режиссерский «Оскар» за «Траффик». Режиссер, растворившийся в изображении, - не этого ли он и хотел с первого фильма, который закономерно продолжился формалистско-киноманским «Кафкой»? Режиссер без лица Рядом с фамилией Содерберга не случайно оказываются те или иные известные постановщики - упомянутые выше Уэллс и Триер как нельзя лучше иллюстрируют простейшую мысль о том, что искусство требует миф. Миф о творце, обязательном авторском почерке, важности незначительных деталей биографии и фобий. «Шизополисом» Содерберг повторил троп из «Тысячеликого героя» Кэмпбелла - потерпел промежуточное поражение, чтобы умереть и воскреснуть измененным. Спешно проговорив и высмеяв всё то, о чем бы он мог снять у себя на заднем дворе в Батон-Руж. Как любой киноман, американец рос на других авторах - с тяжелым характером и порой недостатком творческой свободы. Эту маску он и примерил в 98-м, но только слепой увидит здесь акт капитуляции. Содерберг часто пишет сценарии, выступает оператором и монтажером, иногда скрывая трудолюбие за россыпью псевдонимов. Кажется, он взял на вооружение китайское наставление живописцам, когда-то так вдохновившее Бориса Заходера: «Мастерство там, где не видно мастерства. Высшая цель - так овладеть методом, чтобы казалось, что его нет». И если техническое мастерство вряд ли кто-то будет оспаривать, то его авторство - как раз и заключается в том, что кажется, будто его нет. Игрок в жанры Выбрав роль прилежного многостаночника, Содерберг взялся производить по фильму в год (иногда по два), попутно продюсируя Нолана, Реджо, Хейнса, Линклейтера и других режиссеров, удобно засевших в своих нишах. Рождение сегодняшнего Содерберга случилось, вероятно, в 1999-м, когда он снял «Англичанина» - тихий боевик о мести, затерявшийся рядом с коммерческим успехом «Вне поля зрения» и «Эрин Брокович». Там Содерберг озвучил свой творческий метод, вложив его в уста двух мелких преступников, наблюдавших за съемками в Голливуде. «Почему они не снимают кино про обычных людей? Про толстяка? Или про старика? Интересно, каково это, иметь грудь?». Фильмы Содерберга - это кино вопросов «А что если?» или «Каково это?», которые он внедряет в проверенные жанровые схемы, ассимилируя подход независимых кинематографистов. Это вылизанное кино для широкого проката, в котором пышет жизнью Джулия Робертс в роли отчаянной матери-одиночки или излучает холодный свет одиночества Теренс Стэмп, сыгравший в «Англичанине» британского преступника, который хочет отомстить убийце дочери, музыкальному продюсеру своих лет (Питер Фонда). Содерберг играет с нарративом, звуком, монтажом - не случайно в «Эрин Брокович» и «Англичанине» реплики часто не синхронизируются с губами или звучат тогда, когда герой на экране вообще молчит. Вскоре этот рассинхрон станет его методом, а не маленьким саботажем автора, прикидывающегося поденщиком. Так же, как фигура Содерберга важна в конвейерном потоке его работ, так же и люди оказываются в его фильмах важнее жанровых схем, изменяя их, предлагая новые ракурсы. Через пять лет после «Эрин Брокович» Содерберг за бесценок снимет «Пузырь» - производственную драму про убийство в крохотном городке, где беспросвет и экономические проблемы превращают людей в инструменты, чья единственная задача - производить кукол, то есть симуляцию человека. После этого экономический фон, как и вопрос «Какие таблетки вы пьете?», станет элементом неброского авторского почерка: в «Девушке по вызову» Содерберг не столько рассказывает про сотрудницу эскорта (Саша Грэй), сколько описывает кризис и сравнивает мировой рынок с проституцией, где люди оказывают друг другу услуги. Параллельно он не перестанет играться с жанрами. Снимет черно-белую военную драму «Хороший немец» с Джорджем Клуни и Кейт Бланшетт, которую отчего-то запишут в его крупные неудачи (все попытки Содерберга отказаться от цвета оборачиваются непониманием). Высмеет человечество в фильме-катастрофе «Заражение», чей главный посыл: конец света начнется с измены и благодаря (моральной) нечистоплотности рода людского. Снова взглянет по-новому на боевик о мести в «Нокауте», выбрав на главную роль бойца MMA Джину Карано и процитировав пляжный финал холодно принятого «Англичанина». Содерберг не стесняется повторяться. Это стыдно для авторов, чей подход он ёрнически обозначил в «Шизополисе» репликой в пустой зал: «Если вы что-то не поймете, вам придется посмотреть фильм еще раз, потому что проблема в вас». Для не-автора о чём-то напомнить, украсть у себя или обворовать других - обычное дело. Ничего личного, только бизнес. Долгое прощание К 2013-му Содерберг уже четыре года говорил об отпуске, но всегда находился самый последний фильм. После провала дилогии о Че Геваре он снял еще семь полнометражных картин - и последним для проката оказался «Побочный эффект» (по слухам, ни одна студия просто не взялась делать «За канделябрами», поэтому пришлось перебраться на телевидение). Лента, взвешенная и признанная Содербергом подходящей для ухода из большого кино (все знали, что он вернется, тут и на «Удачу Логана» не ходи). На время телевизионного и вообще отпуска «Побочный эффект» издевательски повис в воздухе на четыре года как последняя лента режиссера, вышедшая в прокат. Не точка, а издевательское многоточие - снятый на пике формы и с очередным звездным ансамблем хичкоковский триллер про одержимость лекарствами (и не только). Уход из большого кино - второй (после «Шизополиса») эффектный жест в карьере постановщика, который мастерски складывал биографию из хлопанья дверьми и триумфальных возвращений, непонятых экспериментов и коммерческих удач, хирургической, порой отталкивающей рассудочности и восхищающего прикладного мастерства. В 2009 году Дэвид Томсон в Guardian, в рамках «похорон» Содерберга после «Че», писал, что ошибка режиссера в том, что он верил в систему «один фильм для себя, другой для бизнеса». В 2000-е режиссер действительно напоминал слугу двух господ, но спустя десять лет ситуация видится отчасти иначе. Скрываясь за многочисленными масками, псевдонимами и кусками чужого творчества Стивен Содерберг уже почти тридцать лет проворачивает один и тот же нарциссический трюк, который в равной степени заслуживает недоумения и симпатии. Он олицетворяет миф о человеке, который соревнуется не с другими, а старается переплюнуть достижения из прошлого фильма. Что думает об этом поединке толпа вокруг, в сущности, не так важно.