В будущем — непонятно, недалеком или отдаленном — люди эволюционируют. Причем не столько технически — это, кажется, уже в прошлом, так как планета выглядит выжженной пустыней, застроенной трущобами, — сколько физически. Они перестали чувствовать боль и начали отращивать новые органы. Художник Сол Тенсер (Вигго Мортенсен) и его напарница Каприс (Леа Сейду) на этом построили целую карьеру — как только в теле мужчины образовывается какая-нибудь неизвестная железа, они устраивают хирургическое шоу, удаляя образование перед зрителями. Так как анестезия не нужна, и «пациент» пребывает в сознании, действо приобретает особый эротический флер. Не зря еще одна героиня, сотрудница полулегального отделения регистрации новых органов Тимлин (Кристен Стюарт), называет хирургию новым сексом — актов физической любви в привычном понимании больше не существует, и на замену приходят всевозможные телесные практики.
Сторонники эволюции во главе с ученым-экспериментатором Лэнгом (Скотт Спидмэн) ратуют за полное принятие естественных изменений тела, даже если питаться теперь придется пластиком. Противники же считают поедателей синтетики монстрами, которых нужно уничтожать — даже если одним из них оказывается твой собственный ребенок. Сол Тенсер и Каприс оказываются на передовой этой схватки — кто прав, а кто нет, им предстоит выяснить опытным путем.
Созданный Кроненбергом для «Преступлений будущего» мир восхищает своей визуальной цельностью, которая возникает из противоречия: скудные и безликие внешние декорации, от которых едва веет давно минувшим апокалипсисом, соседствуют с детализированными и сложно сконструированными предметами быта героев, призванными помогать телам адаптироваться к физическим трансформациям. Похожие на инопланетные капсулы колыбели для сна, словно сколоченные из костей стулья для завтраков, гигантский саркофаг для аутопсии — вся эта «мебель» не просто скрипит, а живет, двигается, дышит, присасывается к телу владельца щупальцами и вступает с ним в симбиоз.
Будучи признанным мастером отталкивающей, но и завораживающей телесности, Кроненберг здесь достигает, кажется, еще неизведанной вершины. Отказывая своим персонажам в способности чувствовать боль, он находит способ продемонстрировать совершенно иные, пока незнакомые человечеству грани физического дискомфорта. Что можно чувствовать, когда внутри тебя растет новый орган? Когда тело больше не принимает органическую пищу? Когда тебя режут наживую – и таким же способом оставляют на новообразованиях внутри тела татуировки-маркировки? Что это, если не боль — объяснить нельзя, но можно показать. И Мортенсен, корчащийся в колыбели или на стуле для завтрака, лежащий под ножом или мучительно глотающий суп, всем телом передает неизведанные ощущения.
«Химия» его дуэта с Леей Сейду превращает то, что должно выглядеть фильмом ужасов, в чувственную почти порнографию — даже если речь о засовывании языка в свежий надрез на животе. Режиссер, очевидно, на стороне эволюции, которой нет смысла сопротивляться — наслаждение от насыщения пластиком тела, которое способно его переработать, сопоставимо с, если подумать, экологичностью этой идеи. И стоит безболезненно-болезненного принятия себя и психологически мучительного перехода в новое состояние. Природа в очередной раз оказывается права в споре со своими созданиями, ошибочно считающими, что разум подчинит плоть.
«Преступления будущего» в прокате с 1 сентября.
Ссылки по теме
«Преступления будущего», «Ирония судьбы в Голливуде» и еще 13 фильмов сентября
Красное пламя кошмара: 6 новых и необычных фильмов, которые сняли в Канаде
Мир нового секса: как герои «Автокатастрофы» и «Импотента» пытались «жить полнокровно»
Конкурс красоты человеческих внутренностей: 75 лет Дэвиду Кроненбергу
Свежие комментарии