На протяжении всего просмотра «Сидони в Японии» не покидает чувство, что сюжет этого фильма неуловимо знаком. И в этом нет ничего удивительного: Элиз Жирар явно не раз смотрела драму «Призрачный свет», тепло принятую в Венеции еще в 1995 году. В дебютной ленте Корээды Хирокадзу рассказывалась история девушки, потерявшей своего супруга в результате несчастного случая. Измученная депрессией и мистическими сновидениями, она пыталась начать новую жизнь в компании столь же потерянного вдовца, живущего в японском захолустье. Два человека сходятся на волне одиночества — любовь получается странная, но настоящая, красивая и невероятно грустная. Французская мелодрама следует теми же сценарными путями, да вот только настроение у нее совсем другое — и на выходе получается не притча о лишних людях, а легкое и лиричное приключение с рассуждениями о превратностях судьбы.
Главная героиня, француженка Сидони Персеваль (Юппер), летит в Японию на презентацию нового переиздания своей книги — главный в ее библиографии бестселлер вышел много лет назад, но все еще популярен среди читателей и приносит стабильный доход. За его счет Сидони и живет, причем вполне благополучно. Но новые книги уже давно не пишутся, все музы разлетелись, и женщина предпочитает пореже покидать свою уютную квартиру (на это указывает и ее комичная социальная неловкость). Она и в Японию согласилась лететь скорее из вежливости: до последнего пыталась опоздать на рейс до Осаки, но вылет, как по заказу, задержали на пару часов — это одно из многочисленных проявлений Судьбы, которая терроризирует Сидони десятилетиями. Еще в юности она потеряла родителей в автокатастрофе, трагедия послужила топливом для создания душеспасительного полуавтобиографического романа. И концом ее писательской карьеры тоже послужила авария: супруг Антуан (Аугуст Диль), единственный оставшийся у нее родной человек, погиб в ДТП, стараясь избежать столкновения с вышедшей на проезжую часть косулей. Тут хочешь не хочешь, а поверишь в проклятье, нависшее над Сидони: все дорогие ей люди обречены на смерть.
Но и к этому привыкаешь: Сидони старательно прячет свои трагедии под маской успешной и независимой женщины, скрывая слабости за импульсивными поступками, выступающими в ленте главным инструментом комедии. Даже сумочку понести никому не разрешает — японскому издателю Кендзо Мидзогути (имя для героя, сыгранного Цуёси Ихарой, позаимствовали у великого японского режиссера) приходится вырывать ее из рук писательницы, потому что самурайские традиции гостеприимства поважнее комичной социофобии. У сурового японца, всюду следующего за Сидони в качестве переводчика, гида и менеджера, тоже множество своих личных трагедий, но их он прячет не в пример лучше. Пока Кендзо катает иностранку по достопримечательностям, где-то за кадром рушится его многолетний несчастливый брак. В общем, эти двое друг друга стоят, и прожитая вместе неделя просто не может не вызвать в сердцах двух потерянных людей высокое чувство.
Мистер Мидзогути оказывается главным союзником Сидони в абсолютно ином мире со своими законами и обычаями — он объясняет француженке базовые правила этикета, учит пить виски в японском стиле (на островах его предпочитают потреблять теплым) и постигать национальный взгляд на красоту, выраженную в естественности окружающих вещей. Он же оказывается единственным человеком, который открывает Сидони главную суть Японии — в этой стране грань между мирами эфемерна, из-за чего духи умерших могут навещать живых. Совершенно неудивительно, что Сидони, только ступив на японскую территорию, тут же начала видеть призрак своего мужа. Антуан, облачившись в безвкусный свитер, караулит ее в книжных лавках и номерах отелей, раскладывает пасьянсы и ест печенье в кровати — в общем, ведет себя подобно докучливому домовому. За полтора часа хронометража Сидони успевает пережить полный спектр чувств от прикосновения к потустороннему: страх, нежность и... видимую утомленность навязчивостью мертвого супруга.
Зрителю потусторонний Аугуст Диль тоже доставит немало дискомфорта — и это, должно быть, самое интересное решение фильма. Элиз Жирар не стесняется использовать в своей мелодраме вырвиглазные, откровенно плохие спецэффекты: Диль ни в какую Японию, в отличие от Юппер, не ездил, и все его появления в кадре выглядят как наихудшее проявление «зеленого экрана». Никто не стесняется того, что актер буквально наложен поверх фильма и существует в иной реальности, которую большинство героев «Сидони в Японии» не может увидеть. Только главная героиня и мы, подглядывающие за историей из зала кинотеатра, наделены способностью видеть паранормальное явление, смеяться над ужимками Антуана и сочувствовать его драме — будучи бесплотным духом, он вечно преследует Сидони и вынужден наблюдать, как она влюбляется в другого человека. Все, что остается двум супругам, живой и мертвому — по-человечески попрощаться. Фантому пора бы уже смириться с тем, что человеку нужен человек, а не воспоминания о прошлом. А Сидони — отыскать в себе силы отпустить призрака, снова полюбить и таки вернуться к писательскому ремеслу.
То, что она по незнанию считала своим проклятьем, в Японии называется звучным словом сатори — в буквальном смысле, внезапным просветлением, приходящим в назначенный свыше срок. Ради его достижения не нужно годами медитировать на вершине горы или принимать на себя тяготы монашеских обетов — сатори приходит без спроса, основанием для постижения вселенской мудрости может послужить искреннее удивление красотой чайника или парой кроссовок. И раз уж у судьбы были на Сидони особые планы, то противиться естественному ходу вещей довольно глупо. Восточный фатализм лечит душу лучше западного прагматизма — вероятно, именно эту мудрость Жирар, очаровавшаяся японской чувственностью раз и навсегда, и предлагает взять на вооружение всем, кто ощущает себя потерявшимися в нашем чересчур материальном мире.
«Сидони в Японии» в кинотеатрах с 10 октября.
Свежие комментарии