Мы не знали Анатолия Папанова молодым на экране. Молодость он провел в артиллерии, был тяжело ранен под Харьковом в 1942 году, получил инвалидность. После войны, служа в московском Театре Сатиры, укрывался за диковатым старящим его гримом. Был голосом за кадром, звездная франшиза «Ну, погоди!» — лишь один из 120 озвученных Папановым мультфильмов. В кино снимался в безымянных эпизодах. Его персонажи на сцене и в кадре долго оставались в плену фантастических накладных ушей, преувеличенных носов и усов повышенной отвислости. В границах фельетона, от Михалкова до Ильфа и Петрова. Задолго до Кисы Воробьянинова в «12 стульях» Марка Захарова появился его Корейко, «ветчинное рыло», в спектакле «Золотой теленок».
Валентин Плучек, руководивший Театром Сатиры, говорил, что в никто в театре не мог представить Папанова в роли бывшего предводителя уездного дворянства, «зная его мускулатуру и крепкую физическую организацию». Но в 1960 году артиста Папанова ввели в спектакль Эраста Гарина на роль Воробьянинова в дуэте с Бендером-Спартаком Мишулиным и с неизменными гипер-ушами.
С Ильфа, Петрова и Эльдара Рязанова началась кинокарьера Папанова в короткой новелле «Как создавался Робинзон» из альманаха «Совершенно серьезно» — в кресле редактора сценарного отдела, требующего от сговорчивого автора то несгораемого шкафа, то собрания месткома на необитаемом острове вместо бочонка рома и Робинзона. «Кстати, небольшое количество здорового, бодрого и жизнерадостного смеха никогда не помешает», — заявляет обладатель здорового фернанделевского оскала и впервые берет самую бодрую ноту жлобства, его неотразимую соловьиную трель — фирменный гогот будущих отставного подполковника Семена Васильевича Сокол-Кружкина в «Берегись автомобиля» и контрабандиста Лелика в «Бриллиантовой руке».
В хамах, народных умельцах и управдомах Папанова сочетаются зощенковский галантерейный фасон и зычная вульгарность, высокопарный штиль с нижайшим пошибом и с тем артистическим упоением, когда на его персонажей стих находит, как икота. Минутный выход поэта-заумника Безлошадного в «Бей, барабан» оканчивается истерическим воплем: «Меня не запугаете, я привык к травле!»
60-летний Папанов отвечал Фаине Раневской на ее поздравление с юбилеем: «Вы для меня школа, академия, идеал». А о себе говорил: «У меня лошадиное лицо и умные глаза». Он изобретательно показывал все оттенки грубости — начальственной, хозяйской, беспардонной, но прежде всего, то, как грубость смешна и противна. В его избыточной подчеркнутой игре слишком мало простодушия, слишком тонкая нюансировка, и всегда видна та многоукладность быта, сохранявшаяся в советском обществе до самой оттепели и обеспечившая содержательную характерность персонажей, среди которых были.совсем не комичные и не сатирические образы, как в фильме Владимира Венгерова «Порожний рейс», где Папанов — проворовавшийся директор леспромхоза. Папанов стал мастером умной игры в дурацкое положение. Кажется, Рязанов заметил, что в дурацкое положение можно поставить именно умного человека — дурак находится в нем всю жизнь.
Иначе смешон беззлобный доктор Самойленко в «Плохом хорошем человеке» Иосифа Хейфица по чеховской «Дуэли», где один герой, Лаевский, спешит бежать и вырождаться, другой, фон Корен, — уничтожать вырожденцев. Среди этих навязчивых патологий нормальность доброты выглядит почти нелепой, и Папанов играет эту смешную беспомощность нормы, честно полагающей, что раз сошлись, надо жить вместе до самой смерти, что утюг в хозяйстве вещь необходимая, а достоинство в том, чтоб терпеть и не проклинать эту жизнь. «Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество,» — выкрикивает Самойленко самую человеческую суть артиста Анатолия Папанова, скрытую и не узнанную то под платком с узелками, то под ражим «гы» и афоризмами с исковеркаными гласными «Тебя посодют, а ты не воруй».
В рязановском «Человеке ниоткуда» Папанов играл сразу четыре роли — Аркадия Крохалева и «ему подобных»: вождя племени тапи, актера театра трагикомедии и спортивного дебошира, оставаясь в границах комедии масок. Анатолий Дмитриевич Папанов очень долго был маской, а когда ее осторожно снял, показался редкий на экране и в жизни порядочный человек. Комбриг Серпилин в тетралогии Александра Столпера по Константину Симонову «Живые и мертвые» и «Возмездие», радист Дубинский в «Белорусском вокзале» Андрея Смирнова, доктор в «Детях Дон-Кихота», чеховский доктор.
В «12 стульях» Ипполит Матвеевич Воробьянинов унаследовал от доктора Самойленко длинные усы — «параллельно линии стола». Бендер-Миронов тут же укоротил их «за два рубля», открыв в немногословном Кисе хрупкую никчемную бесприютность. Мощный старик, гигант мысли и отец русской демократии терпел фиаско почти трагически, безответно накапливая отчаяние и унижения, чтобы сбрить их в финале одним взмахом бритвы над горлом Бендера.
Политзаключенный Копалыч, инженер, не перемолотый гулагом в «Холодном лете 53-го» стал последней ролью Папанова, тем, о чем не договаривал его комбриг Серпилин, враг народа модели 1937 года, репрессированный комдив гражданской войны, которому Симонов и Столпер вернули звание и оружие для войны и бесконечного отступления. Вместо «репрессия» Серпилин говорил «нелепость», называя так то, что случилось с ним и многими другими, оставшимися в лагерях. Святой Копалыч договорил за него и за всех грешных, живых и мертвых. Анатолий Дмитриевич до озвучания и премьеры «Холодного лета» не дожил, как и до выхода в повторный прокат его полнометражного дебюта, положенного на полку «Человека ниоткуда».
Ссылки по теме
«Ну, погоди!» некурильщика: Каким получился перезапуск советского мультсериала
Детский сад, детский мир и детский квир: 50 лет фильму «Джентльмены удачи»
Александр Ширвиндт рассказал, почему больше не снимается в кино
Иван Дорн записал аранжировку к заставке нового «Ну, погоди!»
Ход королевы: 15 фильмов о спортсменках. Смотреть онлайн
«Утро Родины»: Утро туманное, утро седое
Российское кино: очень краткая история
Свежие комментарии