В «Элефанте» вы выступаете не только как главный герой, но и как продюсер. Можете рассказать, как эта затея появилась и писалась ли роль специально под вас?
Нет, эта история не писалась под меня. Алексей Красовский написал сценарий лет пять назад и дал мне почитать с прицелом, что если тема во мне откликнется, то я мог бы сыграть главную роль. Сказать, что он попал — не сказать ничего! Эта тема меня цепляет уже последние несколько лет — поиск счастья сию минуту. Это история про потерянного человека, который через уединение пытается выбраться из своих заблуждений. Важно понимать, что уединение — это не одиночество. Одиночество — это когда ты никому не нужен, а уединение — это когда человек сознательно отодвигает от себя мир и концентрируется на своих переживаниях. Потом я отнес сценарий своему партнеру — Сергею Михайловичу Сельянову, он определил жанр как «человеческое кино», и мы вместе пустились в это путешествие.
Ваш герой — детский писатель?
Да, и очень известный. У него целая серия книг про слона Мишку, которые он писал для своей дочки, когда она была маленькой. Он каждый вечер рассказывал ей истории, и если она смеялась, то он писал продолжение, а если нет, то история заканчивалась. С тех пор прошло много лет — дочка выросла, и ему стало больше некому рассказывать сказки… И сейчас он находится как в творческом, так и в человеческом кризисе.
Изначально планировалось, что съемки будут проходить во Франции?
Мне очень хотелось, чтобы мы снимали это место в Онфлере, где уже 25 лет проходит чудесный фестиваль российского кино, в котором я много раз принимал участие и где был показан «Коллектор» Красовского. Многие русские писатели уезжали во Францию, чтобы творить. Так было с Аксеновым, сейчас недалеко от Онфлера живет Акунин… Но в силу обстоятельств со съемками во Франции не сложилось. Поэтому мы сняли весь фильм в невероятно красивом городе Санкт-Петербурге. А от Франции нам остался Фредерик Бегбедер (смеется). Я снялся в его фильме «Идеаль», где он выступил режиссером, и взял с него слово, что однажды он снимется в моем проекте. И, что приятно, Фредерик это слово сдержал! Недавно он приезжал в Москву на первый показ «Элефанта» в рамках проекта «Каро-Арт», дал очень много интервью и видеоинтервью. Фильм пришелся ему по сердцу, как, впрочем, и сценарий, который он прочел одним из первых. У нас получилась ситуация-перевертыш — у него в фильме я играл русского олигарха, а здесь он играет олигарха французского.
Вы сказали, что тема вас волнует уже какое-то продолжительное время. А можно ли считать, что «Элефант» — логическое продолжение «Вечной жизни Александра Христофорова»?
Я разменял свои шесть-ноль, прошел череду кризисов, многое повидал… Самая главная тема, которая меня волнует сегодня, это то, что люди никак не могут остановиться и понять, что счастье надо искать здесь и прямо сейчас. Кажется, что все вокруг (да и что греха таить, я и сам такой же) страдаем своего рода биполярным расстройством. Мы всегда либо в эйфории, либо в депрессии – третьего не дано! У нас совершенно нет середины. Мой собственный поиск выразился в этих двух картинах, которые абсолютно точно говорят, что есть элементарные радости быта, радость общения с близкими, радость размышления и созерцания, а все остальное – это наносное. Нас с детства учат идти вперед, побеждать, быть успешными, быть популярными, но не учат быть счастливыми! В этом-то вся беда!
Вы называете этот проект арт-мейнстримом, а как он будет существовать в прокате, где по большой части все определяется рекламой и возможностью посмотреть фильм каждые 15 минут в любом развлекательном центре страны?
Мы выходим «гроссмейстерским» прокатом, у нас порядка 350 копий, и мы не заваливаем кинотеатры своими сеансами. На эту картину придут люди, которые смотрят именно такое кино, а не какое-то другое… По крайней мере, так мы себя позиционируем. «Элефант» - это местами грустная, ироничная комедия. Для меня фильм всех времен и народов — «Не горюй» Георгия Данелия. Как там определить жанр? Я надеюсь, что наш фильм сможет долго просуществовать в кинотеатрах и что зрители, которые должны прийти, придут. Кажется, нам есть, что сказать и молодому поколению… Юная и очень талантливая актриса Ингрид Олеринская, которая играет дочь моего героя, выложила небольшой отрывок из фильма у себя в инстаграме, у нее там больше 120 тысяч подписчиков, и в ответ мы получили такой комментарий: «Ингрид, я вас бесконечно люблю, какое счастье, что это фильм 12+, я смогу сходить на него без родителей». Так что, может быть, и молодая аудитория, кому есть 12+, к нам придет.
После Выборга рядом с названием фильма часто звучит слово «скандальный». Связано это с тем, что режиссер предпочел снять свое имя с титров. Как вы это прокомментируете?
У меня только один комментарий: все это внутрицеховые ситуации, абсолютно не волнующие зрителей. Зрителей не волнует, кто снял имя с титров, а кто его там оставил. Зрителей волнует хороший это фильм или плохой. Наши цеховые конфликты не должны выползать широко наружу. Есть циничная формула американского кинематографа о том, что смерть главного героя увеличивает кассовые сборы. Она означает, что любое упоминание и любой скандал привлекают внимание к фильму. Вспомним историю с Поклонской, если бы не эта активность, привлекла бы «Матильда» столько внимания или нет? У нас с Алексеем Красовским действительно были разногласия на стадии пост-продакшн, когда у режиссера была своя версия монтажа, а у продюсеров своя, которую они собрали после показа фокус-группам. И к консенсусу мы тогда не пришли. Но на сегодняшний день ситуация нормализовалась, потому что Алексей признал продюсерскую версию. Мы договорились о том, что он может на своем YouTube-канале представить свой режиссерский вариант. Но коммерческий прокат - эта ответственность продюсера. Все-таки именно на продюсере этой ответственности больше всего, потому что не режиссёр, не композитор, не оператор-постановщик, не актер закладывают дома, квартиры, машины, чтобы картину сделать и потом ее выпустить. Поэтому и так. Мы работали с кинокомпанией «СТВ» Сергея Сельянова. Ко мне можно относится по-разному, а эта компания доказала своим длительным существованием, что фильмы, которые выпускает и подписывает своим именем продюсер Сельянов — все достойного качества.
Книга про слона Мишку действительно существует, ее Красовский сам написал.
Был ли у вашего героя прототип, среди, например, советских детских писателей?
Актер идет от себя и историю моего героя скорее можно сравнить с моей актерской карьерой. Ему постоянно вспоминают его произведение 30-летней давности, все время тычут в то, что случилось много лет назад. А сегодня у него другие мечты и сам он стал другим человеком. Ты интересен сам себе только тем, что ты делаешь прямо сейчас. Когда тебе вспоминают роль двухлетней давности — это приятно, если пятилетней — спокойно относишься, а если десятилетней, то возникает тревога внутри, а уж если двадцатилетней, тридцатилетней, то хочется человека потрясти и сказать, ну неужели ты больше ничего не видел? Я же много чего сделал другого! У меня мысли сейчас совершенно иные, да и психофизика уже другая. Я прекрасно понимаю своего героя – писателя Шубина, я понимаю почему он отвечает издателю, что не сможет написать продолжение, потому что герои его книг для него давно умерли. В писательской среде это называется «комплекс Конан Дойла», когда автору вспоминают те работы, к которым он не очень серьезно относился. Мы в большинстве своем знаем Конан Дойла только благодаря «Шерлоку Холмсу», хотя он был написан для газет, а Конан Дойл писал и огромные романы, потолще Достоевского и Толстого, о которых знают только узкие специалисты.
Есть ли у артиста Алексея Гуськова такая история, роль, которую вспоминают в любом удобном случае?
Их много, в основном, из девяностых – начала двухтысячных. Есть зрители, которые впервые увидели меня 20-30 лет назад, когда сами были молодыми, и когда пересматривают эти фильмы – возвращаются в это время. Искусство ведь помогает нам жить. Когда твой персонаж убедителен, то у зрителей он откликается сердцем: «Боже, у него такие же проблемы, как и у меня. Как он выйдет из той ситуации, в которую когда-то и я попадал? Ах, он выходит вот так». Это помогает нам не быть одинокими. Мне постоянно вспоминают «Мусорщика», «Таежный роман», «Классика». Особенно, это касается женской половины зрительской аудитории.
В этом году выйдет еще несколько проектов с вашим участием – «Лев Яшин. Вратарь моей мечты», где вы сыграли тренера Михаила Якушина.
Яшин — это бриллиант, а у каждого бриллианта должен быть свой огранщик. Должен быть тот человек, который скажет, что ты талантлив. Кто-то должен увидеть, к чему ты предназначен в этой жизни больше всего, а дальше подтолкнуть тебя и сказать: «Иди работать». Для Яшина таким человеком был Якушин. Это его фраза — «Когда я увидел Яшина на воротах, то понял, что это — вратарь моей мечты». С режиссёром мы придумали очень интересный ход, я думаю, когда вы увидите в картине — оцените. Мы пытались показать, как Яшин умело читал игру, как видел ситуацию на поле, это очень интересно по киноязыку. Когда я читал воспоминания Якушина, то мне очень понравилась его фраза, что футбол — дело живое и очень изменчивое, и Яшин чувствовал это лучше всех, видел все на два-три шага вперед.
Также вы приняли участие в работе над главной премьерой года «Союзом спасения».
Я играю князя Алексея Щербатова, командующего южными армиями, где служили Пестель, Муравьев-Апостол, того человека, который и задал вопрос — «Какая программа у поручика?». Да, в стране неладно, да, государь-император, возможно, не лучший вариант на сегодняшний день, но какая программа? Ну хорошо, мы это сметем, дальше что? И этот человек, который не двинул южные армии, а если бы он это сделал, то история страны была бы другой. Щербатов с декабристами из одного окопа, они все герои войны 1812 года, все друзья. Он их защищал до самого последнего момента. И предупреждал, и задавал вопросы. Такая мудрость зрелого возраста.
Историческое кино интересно прежде всего рифмой с современностью. Видите ли вы ее? И придерживаетесь ли тех же консервативных взглядов, что и ваш герой?
Я абсолютный центрист. У меня трое детей: младшему - 26, старшему - 31, а дочери уже 36 лет. Я вижу, как они воспринимают современное общественное пространство. И когда меня спрашивают о моей позиции, то я отвечаю: «Ребята, я в 91-м и в 93-м году свое на баррикады отходил, а вы сейчас должны решать и отвечать для себя и за себя». Но я абсолютно точно знаю, чего я больше не хочу. Не зря китайцы говорят: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Я очень точно помню, когда у меня родился младший сын и я не мог купить молоко в магазине, я это запомнил на всю оставшуюся жизнь. Поэтому я буду всегда занимать центристскую позицию и сначала задавать вопрос, а какая программа? Что дальше? Мы это поменяли, мы проехали танками, мы стрельнули в парламент, а дальше что? Как вы будете распоряжаться своей судьбой и что будет вокруг вас? Вы об этом подумали? Если бы я получил внятный ответ, то, наверное бы моя позиция изменилась, но пока так.
В феврале 2020-го выйдут «Серебряные Коньки», что это за история?
Она базируется на голландской сказке про сына фонарщика и девушку и богатой семьи. А в Санкт-Петербурге в начале XX столетия очень много чего доставляли на коньках. Были быстрые курьеры, которые, как сейчас развозят пиццу, доставляли различные товары. Весь город был на коньках, и были императорские катки, общественные катки… Я играю отца главной героини - человека государственного, который очень консервативен и несет на себе довольно большую ответственность. Его дочь — это первая женщина химик, преподававшая в университете. У нее существует переписка с Менделеевым, и у нас в фильме, кстати, тоже есть Менделеев. Фильм фантастически красивый и с очень интересным сюжетом. У меня еще выйдет с Ирой Вилковой «Бар "На грудь"-2»…
Вы снялись в веб-сериале?
Да, я первый раз в жизни снялся в веб-сериале. Я познакомился на канале «Культура» с Ирой Вилковой, причем я не видел первого сезона, а просто услышал диалог, и спросил, а кто писал? Она ответила — я. Я говорю, слушай, я бы с удовольствием поработал, мне так понравилось, это же современная Людмила Петрушевская, столько юмора... Поэтому я с огромным удовольствием снялся во втором сезоне. Еще в этом году я снялся во спин-оффе знаменитого итальянского сериала «Гоморра». Это полный метр, который выйдет в декабре в Европе. Так, что год у меня выдался урожайным.
Ваша дружба с Бегбедером, кажется, уже вышла на государственный уровень, планируете ли вы еще совместные проекты?
Фредерик, в первую очередь, писатель. Его душа лежит в книгах. А его фильмы — это всегда высказывание по поводу его мироощущения на сегодняшний день. В «Идеале» он разбирался с модельным бизнесом, в «99 франках» с рекламой. Я спросил у него: «Что станет твоей следующей мишенью?» Он говорит: «Хочу заняться телевидением». И это тема! Во что превратилось телевидение, и как там все происходит, и как эта пропагандистская машина работает. Это же очень интересно! Я бы с удовольствием поучаствовал бы в такой истории. Для копродукции должен быть повод. Все-таки у каждой нации свой взгляд на вещи, и пересечения между ними — очень тонкая тема. Была, например, история с немцами «Четыре дня в мае». Картину снимали в Германии, актеры – в большинстве российские, группа — немецкая, сценарий, ныне покойного, величайшего Валентина Черных. Ахим фон Боррис, автор «Гуд бай, Ленин!» и многих фильмов Тома Тыквера, стал режиссером и соавтором сценария. Копродукция была самой настоящей, как на творческом, так и производственном уровне, но затем мы получили на нее очень странные реакции. Нас спрашивали, как мы можем показывать немцев, которые столько натворили в нашей стране, приличными людьми. И те же самые вопросы получали у себя и немцы: «Зачем вы показываете этих русских достойными людьми?»
А вообще я рад, что у меня есть какая-то судьба в Европе, потому что я разделяю европейские ценности. Не китайские, не американские, а именно европейские, все-таки нам они ближе всего.
«Элефант» в прокате с 19 сентября.
Свежие комментарии