Перед походом на Solaris театра «Практика» важно понимать, что это не вполне спектакль, а скорее, полноправный. Постановка в нем не единственная и, возможно, даже не главная часть.
Solaris существует в двух режимах: театральном и выставочном. За первый отвечают главным образом режиссер Дмитрий Мелкин и драматург Екатерина Бондаренко, знакомые посетителям Центра им. Мейерхольда; за второй — арт-группа ППСС (в нее входят патриарх российского совриска Павел Пепперштейн и художница Соня Стереостырски) с куратором Евгением Мандельштамом.
На выставке представлены десять работ в жанре phygital, существующие на стыке измерений — физического и цифрового. Большую часть выставки занимают сюрреалистические AR-картины, которые активируются через мобильное приложение Solaris App, специально разработанное для проекта командой Immerse Lab. Кроме того, в отдельном пространстве расположены массивные геометрические фигуры. Внутри них голосом яндекс-помощника Алисы зачитываются тексты, переработанные нейросетью. Тексты, в свою очередь, — своеобразная компиляция отрывков из сценария к «Солярису» (1972) Андрея Тарковского, комментариев Павла Пепперштейна и текста пьесы. Сами фигуры внутри напоминают небольшие храмы будущего или древние усыпальницы: важны там не столько тексты, сколько минималистичный цвето-звуковой дизайн пространств.
Если выставка бравирует современными технологиями и новейшими стратегиями доставки контента, то спектакль в этом отношении вызывающе несовременен. «Практика» известна, в первую очередь, своими формальными экспериментами и поисками сценического языка, адекватного современности. Если снять с постановки Дмитрия Мелкина мишуру, окажется, что Solaris — это со всех сторон привычный драматический, нарративный театр, практически целиком держащийся на харизме артистов.
Solaris в большей степени продолжает Тарковского, нежели Лема: неспроста создатели проекта не раз ссылаются именно на фильм, а не роман. Если Лем на момент написания книги был технооптимистом и с энтузиазмом смотрел в глубины космоса, то Тарковского больше интересовало земное и человеческое. Несмотря на видимую технологическую оснащенность, новейший Solaris тоже оказывается образцом архаизирующей модернизации, предлагая старый драматический (то есть технопессимистичный) театр в мультимедийных одеждах.
Вряд ли от искусства можно чего-то всерьез требовать, но обратить внимание на тупиковость и неотрефлексированность ситуации было бы, наверное, полезно. Трудно рассуждать об (искусственном) интеллекте, оставаясь в ловушке собственного сознания и не совершив «объектный» поворот (не просто же так в авторской аннотации упоминается «темный» философ Негарестани). Такой поворот в театре возможен — достаточно вспомнить «Весну священную» Ромео Кастеллуччи или «Вещь Штифтера» Хайнера Гёббельса, — но российскому театру он, кажется, только предстоит. Будущее еще не наступило.
Свежие комментарии