Высокая римлянка с птичьей трелью имени — Мария Луиза Чечарелли — озвучивает чужую роль незабываемым голосом низкого, чуть с хрипотцой, тембра в фильме Микеланджело Антониони «Крик» (1957). Когда голос, наконец, совпал с изображением, он принадлежал уже Монике Витти на сквозняке антониониевских пустырей. Пойдя за голосом, Антониони выбрал ее лицо, совершенно не терявшееся в одиночестве его историй и выразительное, как жест в пустоте. Будучи эмблемой его кинематографа, Витти заняла место в истории, но не пожелала законсервироваться на пьедестале фирменной безнадежности. Ее сила, укрощенная замыслом Антониони, нуждалась в реализации. Когда этот вулкан проснулся, его не слишком приветствовали. Естественность ее движений сближала эстетические полюса и нарушала границы жанров и амплуа. Но от Витти по привычке ждали другого. Левая критика, как и снобы всего мира, сочтет себя оскорбленной ее последовательной непоследовательностью, назовет продолжение ее карьеры без Антониони вероломством и неразборчивостью. Уже в конце 80-х влиятельная парижская газета приговорит ее, известив читателей о якобы «самоубийстве» актрисы.
Витти не смешила —- смеялась сама. Красивая зрелая женщина ломала комедию до высокого искусства. Однажды в римском театре «Элизео» ее героиня в пьесе Артура Миллера «После падения», не повторяя Мэрилин Монро, но будучи по-своему ранимой и одновременно обольстительной, заставила автора плакать. Когда в 1980 году Витти и Антониони встретились вновь на съемках «Тайны Обервальда», он мог предложить ей играть только королеву, то есть — оставаться собой.
Свежие комментарии