Берлинский кинофестиваль 2019 года стал последним для его программного директора Дитера Косслика, возглавлявшего Берлинале, страшно подумать, с 2002 года. За это время немецкий смотр, возможно, и потерял значимость в глазах критиков, то и дело сетующих на слабую конкурсную программу, зато стал по-настоящему зрительским фестивалем. Именно здесь люди стоят в безумных очередях за билетами на все показы, а сами билеты разлетаются за считанные минуты.
Нынешний фестиваль исключением не стал. Более того, конкурс он будто бы стал намного ближе зрителям, перестав архаично разделять ленты на сугубо фестивальное и массовое кино, предпочтя арт-мейнстрим, пусть и не без политического, всегда актуального здесь, контекста, выхолощенным драмам, в которых форма важнее содержания. Так Дитер Косслик – наверное, самый народный из всех больших программных директоров, – передал свой пост Карло Шатриану, бывшему руководителю эстетского смотра в Локарно, давно открывающего новые фестивальные имена. Одним из них в свое время, кстати, был и Надав Лапид – израильский режиссер, который в этом году со своими «Синонимами» и получил «Золотого медведя» Берлинале.
Начался нынешний Берлинале, казалось, полным провалом – пошловатой мелодрамой «Доброта незнакомцев» датского режиссера Лоне Шерфиг, которую в свое время открыл Берлинский фестиваль. После этого она довольно успешно работала в Голливуде – в нише как раз слезливых, хотя пользующихся зрительской любовью мелодрам (как, например, «Один день» с Энн Хэтэуэй и Джимом Стерджессом). Фильм оказался ничем не примечательным, однако, как выяснилось уже значительно позже, задал главную тему нынешнего смотра, где в каждом втором фильме крах семьи соседствует с той самой добротой незнакомцев – единственным коммьюнити, в котором нынешний человек, мечущийся и одинокий, может найти хоть какую-то поддержку.
Незнакомцы по сути помогают главной героине конкурсного фильма «Крушитель системы» немецкого режиссера Норы Финшелдт, получившей премию Альфреда Бауэра, которая вручается за открытие новых путей в искусстве. В «Крушителе системы», конечно, никаких кинематографических откровений нет, но Финшелдт, до этого снимавшая документальные ленты, со всей тщательностью подошла к работе над кино игровым. Главная его героиня – 9-летняя Бенни, которая не контролирует постоянные вспышки агрессии. Мать с ней справиться не может, вот и кочует девочка из одного приемного дома в другой, от временных родителей в очередной интернат, где тоже живут в ожидании перемен такие же «проблемные», недолюбленные дети. Еще не подростки, которых можно отправить по специальной программе на «перевоспитание» в Конго. Еще не взрослые, способные подавить в себе это чувство глобальной «нелюбви» – разными методами. Бенни, несмотря на постоянное привлечение к себе внимания – лишь один из винтиков огромной системы, в которой все семьи несчастны по-своему, а все социальные работники – лишь свидетели этого стремительно развивающегося процесса. Как бы ни были добры даже идеальные незнакомцы, это всего лишь их работа – со своими устоями и рамками, с системой, нарушить которую – значит разрушить и свою жизнь, и жизнь ребенка. Родную мать, какой бы странной она ни была, им не заменить.
Как и отца, как рассказывает уже другой немецкий фильм – «Я был дома, но» Ангелы Шанелек, представительницы «берлинской школы», наконец-то попавшей в конкурс Берлинале и сразу же отмеченной призом за режиссуру. Пожалуй, самый «фестивальный» из конкурса нынешнего Берлинале. Не в меру претенциозная притча, начинающаяся с поедания кролика и взгляда в пустоту стоящего рядом с растерзанным трупом осла и продолжающаяся семейной драмой, стерильно-метафоричной, с матерью, не справляющейся с управлением оставшейся без отца семьи. Иронично разговаривающей с режиссером-полузнакомцем о смысле искусства и в то же время истерично отчитывающей детей, посмевших без разрешения приготовить ужин. Институт семьи и здесь не выдерживает трагедии – как и когда-то в «Гамлете», которого в школьном классе репетирует сын главной героини.
Семейные «скелеты» хранятся в шкафу героини и другой немецкоязычной ленты «Земля под моими ногами» австрийского режиссера Мари Крютцер, рассказывающей про с виду успешную 30-летнюю Лолу, жизнь которой, кажется, посвящена только работе и мимолетным отношениям с партнершей, она же коллега по работе. Но в жизни Лолы есть один большой секрет – это ее старшая сестра, которая находится на лечении в психиатрической клинике. В их отношениях – удушающая неловкость и тяжелое семейное бремя. Героиня Крютцер – женщина сильная, такие буквально год-два назад были главной «движущей» силой Берлинале, остро реагирующего на мировые тренды. От этих тенденций прошлого осталась и другая картина – монгольское «Яйцо», один из фаворитов критиков, где красота степных пейзажей соседствует с обыкновенной историей одинокой 35-летней женщины с ружьем, способной отгонять хищников, но не способной родить ребенка, что, по местным меркам, неправильно. Однако в этом году на Берлинале и концентрация на условно сильных женских характерах кажется уже архаичной.
Доказывает это и черно-белая картина Изабель Койшет «Элиса и Марсела», в прежние годы, может быть, и принятая бы на «ура» как минимум жюри, но сейчас выглядящая нелепо консервативно, будто наивная мелодрама – даром что речь в ней идет про первый в истории Испании однополый брак. Так же несовременно, словно в прошлом веке, но с явным намеком на фестивальные амбиции сделана и турецкая «Сказка про трех сестер». В арсенале картины – живописная Анатолия, набившая оскомину фильмами Нури Бильге Джейлана, и, естественно, отсылки к Чехову не только с сестрами, стремящимися выбраться из глуши в город, но и с ружьем, которое здесь, увы, не выстреливает. Хотя все тяготы тяжелой женской жизни в турецкой провинции – в наличии.
Не выстрелил на Берлинале и фильм «Бог есть, ее зовут Петруния» македонской постановщицы Теоны Стругар Митевски. Главная героиня фильма – 32-летняя Петруния, одинокая, до нелепого инфантильная – оказывается в центре внимания клерикального скандала. После крестного хода бросается за крестом, который якобы приносит удачу, и ловит его. Несмотря на то, что в этом традиционном для Македонии обряде должны участвовать только мужчины. В законе (не божьем, а самом настоящем на бумаге) ничего про такие случаи не сказано. И что делать с несчастной Петрунией, не знает теперь уже не только она сама, но и примерно никто из окружающих, в числе которых представители и закона божьего, и вполне светского. А тут еще и журналистка пытается сделать репортаж на злобу дня – встроить феминистическую повестку в контекст вечного противостояния с церковью. Получается хоть и временами забавно, но до скукоты просто, чрезмерно в лоб. «Петруния», несмотря на одобрение критиков, осталась без призов.
Церковь же – один из главных героев фильма «По божьей воле» Франсуа Озона, получившего гран-при жюри, что удивительно. Обычно картины признанного мастера французского кино на больших фестивалях награждать как-то не принято, несмотря на то, что у Озона призов раз-два и обчелся. Основана лента на реальном процессе в отношении священника Бернара Прейне, продолжающемся и по сей день. В картине Озона против него объединяются совершенно незнакомые взрослые мужчины, прошедшие через летний католический лагерь Прейне и подвергшиеся сексуальным домогательствам. Удивительно, как в фильме повествование переходит от одного персонажа к другому – долгая часть с первым героем Александром (Мельвиль Пупо), в 2015-м начавшем изнуряющий процесс против самого священника и молчания католической церкви в целом, постепенно идет от одной жертвы Прейне к другим, чьи голоса становятся все громче. Настолько, что их в определенный момент слышит католическая церковь, все про всех знающая, но по привычке уповающая на волю божью даже в таких ситуациях.
Другое мужское коммьюнити в центре повествования итальянской картины «Пираньи Неаполя», одним из авторов сценария которой стал журналист Роберто Савиано, находящийся «на прицеле» у неаполитанской мафии и передвигающийся с охраной. Фильм получил в Берлине приз за лучший сценарий – и это, пожалуй, самая зрительская из всех картин конкурса. Играют в ней по большей части непрофессиональные молодые ребята – их герои, простые неаполитанские парни, которые вместо уроков находятся в поисках лучшей жизни и перебиваются заказами местных воротил, ступают на преступную дорожку – кажется, единственный из возможных для них путей вхождения в настоящую взрослую жизнь с закрытыми ночными клубами, роскошными апартаментами, красивыми женщинами, авторитетом среди незнакомцев и вечным страхом за семью.
Семейные ценности в их традиционном виде есть, пожалуй, только в Китае, который в итоге в конкурсе представлял только один фильм – «Прощай, сын мой» Сяошуай Вана, лента Чжана Имоу сошла с дистанции по причине неготовности на этапе пост-продакшна (хотя некоторые видят в этом происки цензуры). Китайцев без наград, конечно, не оставили – в Берлине на протяжении последних нескольких лет принято отмечать заслуги этой, безусловно, интересной кинематографии. Нынешнего конкурсанта отметили дважды, причем оба раза за актерские работы – своих «медведей» получили исполнители главных ролей Ван Цзиньчунь и Яонг Мэй. Играют они семейную пару, чей маленький сын погибает, когда вместе с другом и крестником пары купается в местном водоеме. Других детей у супругов нет – они настоящие положительные китайцы, трудящиеся на благо отечества и не нарушающие законы, в том числе и касающиеся контроля рождаемости. Не в силах пережить трагедию они уезжают из родного города и берут на воспитание нового мальчика, которого называют в честь погибшего Циньциня. Но и здесь счастливой семьи не получается. Новому поколению нужна какая-никакая свобода.
«Прощай, сын мой» – сага семейная, а ни в коем случае не политическая. Ее сюжет, стремительно развивающийся на протяжении почти всех трех часов действия картины, напоминает российские телесериалы. С той лишь разницей (безусловно, ключевой), что снято это с присущим китайскому кино спокойствием, чувственностью, бережностью. Картина зрительская, по сути мелодрама, но сделанная по-фестивальному тонко, хотя и не поражающе.
И если «Прощай, сын мой» – кино, подходящее для дневного или вечернего слота любого телеканала, то победившие на Берлинале «Синонимы» Надава Лапида – по-своему сумасшедший арт-мейнстрим. Полюбившийся и критикам, и жюри, что большая редкость. И радикально иллюстрирующий отказ от традиционных институтов семьи, религии и государства в пользу далекого, незнакомого, не родного. Главный герой фильма – израильтянин Иоав обрывает все связи с родной страной и приезжает в Париж, где учит язык по словарю и вдохновенно поет «Марсельезу» на курсах для приезжих. Опять же модная некогда на Берлинале тема мигрантов, на протяжении последних лет подаваемая с неистовой серьезностью, в фильме Надава Лапида – обрела новое, саркастичное прочтение. «Синонимы» – настоящая трагикомедия о поисках себя в чужой культуре и об отображении этой самой культуры в глазах других. Фильм одинаково неполиткорректный в отношении и израильтян, и французов, среди которых пытается прижиться главный герой. Тем удивительнее и смелее выглядит решение жюри под руководством француженки Жюльет Бинош отдать именно этому фильму «Золотого медведя».
Жаль лишь, что смелости не хватило наградить «Золотую перчатку» Фатиха Акина – самое кровавое кино нынешнего фестиваля. До безумия смешное и страшное. Настоящий антоним симпатичных «Синонимов», в которых герой – буквально – в определенный момент бьется головой о закрытую дверь. Как Фатих Акин на протяжении своей карьеры – о стену немецкого кинематографа, с которым, кажется, стал себя олицетворять, сняв «Золотую перчатку».
Ссылки по теме
Слушайте подкаст Monday Karma про Берлинский кинофестиваль 2019
Свежие комментарии