Иван Ожогин: «Не доигранной останется роль Ромашова из мюзикла «Норд-ост»

Известный российский актер музыкального театра, обладатель премии «Золотая Маска» Иван Ожогин в компании Анастасии Стоцкой и Никиты Преснякова 19 марта в КЦ «Москвич» представит столичным зрителям мюзикл «Чайка». О своём герое, Чехове и других любимых драматургах артист рассказал порталу Кино-театр.ру.



Как вы отнеслись к идее Южнокрейского режиссера Те Сик Кана и российского режиссера – постановщика Артема Каграманяна сделать «Чайку» мюзиклом?

Идея поставить мюзикл «Чайка» сама по себе очень интересная, и мне сразу же захотелось поучаствовать в этом проекте, потому что я люблю всё новое, свежее, интересное и экспериментальное. Для меня какие-то новые пути и новые решения, способы раскрытия классического материала через музыку всегда интересны.

Как бы, на ваш взгляд, сам Чехов оценил эту постановку?

Мне сложно судить о том, как бы это оценил Антон Павлович, но, мне кажется, что то, что получилось в итоге, очень соответствует его мыслям, его настроениям, ощущениям самого спектакля, пьесы. Эта постановка абсолютно чеховская, нельзя сказать, что в нее привнесено что-то кардинальное, иное, отличающиеся от того, что закладывал великий писатель в сам материал, в саму пьесу и драматургию. Все герои достаточно традиционны, но при этом они стали музыкальны, запели, а значит заиграли новыми красками.

Кто ваш любимый драматург? В каких пьесах и ролях хотели бы себя попробовать?

Я не люблю вопросы, касающиеся выбора, всегда мучительного и сложного: любимый фильм, любимый драматург, любимая песня, любимый композитор, невозможно ответить на этот вопрос однозначно и окончательно. У меня есть ряд драматургов, с материалом которых я хотел бы соприкоснуться, поработать плотно. Попробовать себя, свое нутро, свою природу положить на этот материал. Это конечно же Шекспир, Юджин О’Нил, Чехов Антон Павлович, у которого огромное количество замечательных, очень интересных, сложных, противоречивых произведений, пьес. Также это и Горький, множество классиков зарубежной литературы, которые совершенно для нас с одной стороны непонятны, потому что они жили в другое время, в другом пространстве, в другой стране и государстве, при других социально-экономических условиях, но, тем не менее, они писали о тех вещах, которые всегда будут волновать каждого из нас, задевать те струны души, которые всегда звучат по-разному, независимо от времени, эпохи, настроения.



Вы не раз говорили, что хотели бы уделить больше внимания драматическим театральным работам, нежели музыкальным, это действительно так?

Я не уверен, что меня правильно поняли, когда была озвучена такая фраза. Я актер музыкального театра, но я могу играть и в драматическом. Надеюсь, что более или менее убедительно. Конечно, мне всегда хочется, чтобы мои персонажи раскрывались с разных сторон, в том числе и с музыкальной. Если есть возможность использовать музыку, пение как художественный прием для выразительности персонажа, спектакля - я всегда буду за.

Как Вам работалось с режиссером из Южной Кореи? Есть ли в его подходе к постановке что-то принципиально отличное от методов российских постановщиков или немецких, с которыми Вам тоже удалось поработать?

Корейский режиссер Те Сик Кан совершенно не тот, за которого себя выдает. Работа с ним по моим наблюдениям, по рассказам ребят, которые работали с ним чуть дольше, заключалась в сидении часами на репетициях, читки пьесы и каких- то философских разговорах на непонятном нам языке. О том, как это может быть и как должно быть по его рассуждениям, и ни к чему в итоге работа не привела. И уже только тогда, когда появился наш режиссер Артём Каграманян, работа систематизировалась, были поставлены задачи, цели, сквозная линия, персонажи проработаны. Таким образом, мы увидели тот спектакль, который мы сейчас можем видеть.

Чем отличается работа российских режиссеров от немецких режиссеров?

Я работал несколько раз и с британскими, и американскими, и голландскими, и немецкими постановщиками, принципиальное различие в том, что это всегда очень уважительное отношение к любому человеку, который занят на постановке - будь то актер, осветитель, администратор, костюмер или гример. Всегда очень почтительное отношение. Это всегда очень скрупулезная пунктуальность, например, если репетиция должна начаться в одиннадцать, то она в одиннадцать и начнется, если репетиция должна закончиться в восемнадцать часов, то в восемнадцать часов она и закончится, независимо от того, закончена сцена или не закончена. Конечно, бывают очень незначительные и небольшие допуски по времени, иногда, но это, скорее, исключение из правил. В общем, это пунктуальность, организованность, культура общения, уважение, точное понимание того, в какой день и какую репетицию будет репетировать режиссер-постановщик. Собственно говоря, всё. Нет подробного, скрупулезного разбора роли от начала до конца, нет постановки с нуля, это работа с уже существующим спектаклем, просто перенос его на нашу актерскую органику, на нашу российскую сцену.



Расскажите о своем герое Борисе Тригорине в спектакле «Чайка».

Мне сложно рассказывать о своих героях, потому что слова это всегда образы, которые часто не раскрывают самого характера персонажа, его глубины, его болей, его конфликтов с окружающими его героями. Мой герой успешный беллетрист, писатель Борис Тригорин, который живет в этом мире, выживает. Он успешен, хорошо оплачиваем, но его карьера зависит от некоторых обстоятельств, от определенных людей. Он заслужил какое-то место в литературном мире, может быть, не такое высокое, как ему хотелось бы, но он абсолютно понимает то, что он не гений, но крепкий ремесленник, профессионал своего дела. И с этой стороны мой герой не может не вызывать какого-то определенного уважения.

Как складываются ваши взаимоотношения с кино? Интересно ли вам в кино сниматься?

Так как у меня очень большая занятость в театре, с кино мои взаимоотношения почти не складываются. У меня было несколько съемочных дней в паре-тройке сериалов, ну, собственно, этим все и ограничивается. Это, конечно, отдельная история, которой нужно заниматься, в которой нужно себя продвигать каким-то образом: договариваться о сотрудничестве с агентами, с режиссерами. У меня очень большая занятость в театре и мне этого с творческой стороны хватает, но я всегда рад предложениям, всегда открыт для всего нового. Однако сам в эту сторону активных движений принимать вряд ли буду в ближайшее время.

Ваша любимая роль?

Я люблю все свои роли, но не доигранной останется роль Ромашова из
мюзикла «Норд-ост». Я бы хотел её поиграть подольше, чем то количество раз, которое случилось.



Хотели бы попробовать себя в качестве режиссера? Если да, то в каком жанре?

Скорее нет, чем да. Режиссер это отдельная профессия, и для нее человек должен обладать определенными навыками, качествами. Это очень сложная, на мой взгляд, профессия, и делать что-то хуже, чем другие профессионалы, которых я уважаю, я бы не хотел, поэтому я всегда ощущаю себя больше исполнителем, чем автором чего-то нового. Вторым режиссером, ассистентом режиссера по актерским задачам, технике выполнения, может быть, по каким-то подсказкам внутренним, психологическим, стилистическим, наверно, я бы себя попробовал. Но так, чтобы создавать огромное сложное полотно, пожалуй, пока не готов, не нахожу в себе уверенности в том, что это может получиться хорошо.

А в преподавании себя видите?

Педагогика тоже отдельная профессия, для нее тоже нужны определенные навыки, как и для режиссуры. Это и очень большая ответственность – брать на себя обязательства или полномочия учить людей, актеров профессии. Может быть, когда-нибудь я к этому приду, все еще впереди.



Какой мюзикл или спектакль или фильм за последнее время, произвел на вас большое впечатление?

На меня сильное впечатление произвели: фильм «Непрощенный», где в главной роли сыграл Дмитрий Нагиев, спектакль «Добрый человек из Сезуана» в театре им. А.С. Пушкина, и зарубежный мюзикл «Color Purple», который игрался на Бродвее, сейчас уже закрыт этот спектакль, сошел с подмостков, но это были и потрясающая история, и воплощение и исполнение.