1878 год, десять лет с начала реставрации Мэйдзи. По улицам Токио бредет одинокий ронин. В сае у него запрятан сакабато — меч с обратной заточкой, не предназначенный для убийств. Имя ронина — Химура Кэнсин. В смутное время бакумацу он был одним из хитокири — наемников на стороне империалистов, выступавших против режима Токугавы, но с приходом новой эпохи сложил оружие и отправился странствовать, помогая людям, встреченным на пути. Так, в Токио он спасает Камию Каору, владелицу небольшого додзё, которая, несмотря на кровавое резюме Кэнсина, позволяет ему остаться в школе. Со временем Химура, отказавшийся от стези вагабонда, обрастает верными товарищами, будь то десятилетний сирота Яхико или Саносукэ — другой выходец из Сэкихотая. Только тени прошлого настигают его, призывая вернуться в Киото и не допустить повторения беспощадной резни. Там, в бывшей столице должно определиться будущее всей Японии: продолжит ли она жить по праву сильного, или обретет новый миролюбивый путь.
Нобухиро Вацуки — «мангака вашего любимого мангаки» на манер Кэнтаро Миуры. «Бродягой Кэнсином» вдохновлены многие важные тайтлы, в том числе «Наруто» и «Блич», а Эйитиро Ода и Хироюки Такей выработали стилистику «Ван-Писа» и «Короля шаманов» как раз будучи ассистентами Вацуки. Очевидно, что сам он тоже черпал идеи в работах старших коллег: не обошлось без «Драконьего жемчуга» и «Отчета о буйстве духов», а с Такеси Обатой, автором «Тетради смерти», он работал напрямую. Именно за счет подобного рода насмотренности вкупе с оригинальным подходом Вацуки удалось создать одну из самых влиятельных манг 90-х, чье воздействие на себе ощутила вся индустрия.
«Бродяга Кэнсин» во многом строится на тропах сёнэна, заложенных еще «богом манги» Осаму Тэдзукой (символично, что Кадзухиро Фурухаси выступил режиссером аниме-адаптаций обоих авторов). Есть протагонист, которому суждено пройти через определенные испытания, отстояв идеалы. Компанию ему, конечно, составляет разношерстная группа друзей и товарищей, а противостоит — несколько антагонистов, один харизматичнее и сильнее другого. В общем, вечная борьба добра со злом в попытках разорвать сансароподобный круг ненависти.
При всей хрестоматийности приемов и образов, Вацуки по крупицам привносит в них нечто новое. Так, в манге неккетсу-сёнэн смешивается с сёдзе: серьезность поднятых тем и детально проработанную сюжетную линию дополняет нередко гротескно-юмористический или утонченно-романтический визуал; Кэнсин, в идеале владеющий баттодзюцу, во многом соответствует определению бисёнэна; Каору, напротив, выступает полноценной героиней с индивидуальной сверхзадачей, а не идет довеском к мужскому протагонисту.
В отличие от многих коллег по цеху, Вацуки не обращался к фэнтезийной составляющей: предел вымысла — в небывалых стилях фехтования, которые так или иначе основаны на реальных прототипах. Неслучайно выбор мангаки пал и на период Мэйдзи, когда происходит большинство приключений Кэнсина и компании: если Хироака Самура в «Клинке бессмертного» запечатлел жестокость эпохи сёгуната, то Вацуки больше фокусировался на последствиях, травмах и вопросах, которые встали перед выжившими — и новым поколением японцев.
Это позволило мангаке создать портрет целой эпохи. Вдобавок флэшбеки и обращение к реальным личностям или феноменам (будь то Синсэнгуми или Онивабан) в «Бродяге Кэнсине» работают на построение комплексных предысторий и формирование характеров. Личная и историческая память смешиваются, затрагиваются темы, актуальные до сих пор. В частности — вопросы демократии и свободы, лицемерной войны и жизнеутверждающего мира, романтизации смерти и реальные последствия, с которыми сталкиваются все, кто её видел. Здесь напрямую утверждается, что времена создаются не клинками, а людьми, которые их используют. Правда, тактично умалчивается, что мечом может служить даже безобидный сакабато.
Аниме почти ни в чем не уступает первоисточнику. Рейтинг PG-13 не умаляет накала происходящего: кровь и раны хоть и не выглядят совсем уж реалистично, но всё равно пугают; мизансценирование Фурухаси позволяет четко расставить акценты света и тьмы на манер немецкого экспрессионизма; кристально чистые реки окрашиваются в красный, а драки проходят с конвертацией изображения в негатив. Так происходит ровно до ключевой битвы, когда продиктованный как бы 35-миллиметровой пленкой квадратный экран раздвинется до синемаскопа. Вероятно, предвещая нечто, отдаленно похожее на знаменитый коридорный бой в «Олдбое».
Наконец, «Бродяга Кэнсин» — это просто очень красиво. Несмотря на многие анимационные условности и зашкаливающее количество филлеров (создатели адаптации ждали, пока Вацуки закончит третью, финальную часть манги). Эпизодами проглядывают имманентно присущие только Японии кадры. Вроде лучей солнца, пробивающихся сквозь листву (комореби), или их же отблесков на воде (натсумеку); цветения сакуры и огонька, разгорающегося за тётином; меч, занесенный над луной, и треснувший тяван, воплощающий всю прелесть нарэ.
Не обошлось и без мифологем. Образ светлячков, повторяющийся как в основной сюжетной ветке, так и в немногочисленных OVA, с одной стороны, напоминает о душах тех, чей земной путь прервал клинок Кэнсина, с другой — сообщает о родстве и крепкой связи, возникшей между спутниками. Двойственным оказывается и мотив лепестков цубаки (красных камелий), показанных в одной из самых живописных сцен за всю историю аниме: в Японии эти цветы издревле сулят короткую, но яркую, словно хвост метеора, жизнь, а еще — несут обещание благополучия и преданности.
Кэнсин Химура может сколько угодно странствовать, но в бесконечной тьме он больше не исчезнет в одиночестве. В сае у него по-прежнему будет храниться меч, теперь — необходимый лишь для предотвращения бойни, а не её начала. Антимилитаристский посыл закрепляет вопрос, направленный как бы в пустоту, а на деле — всем, по обе стороны экрана: «Я просто люблю мир. Разве не все люди такие?»
Хотите больше новостей и обзоров аниме — подписывайтесь на «Покебол с предсказанием». Например, там вы можете прочитать о других самурайских историях или архивное интервью с автором культового «Акиры».
Свежие комментарии