«Русский бес», в июне прошлого года отмеченный наградой за режиссуру на фестивале «Кинотавр». Черная трагикомедия (или, может быть, триллер) с отсылками к Достоевскому и констатацией перманентных 90-х, не отпускающих страну, рассказывает о молодом человеке по имени Святослав, или просто Свят, который собирается жениться на дочери банкира, а заодно и открыть модный ресторан. Главную роль сыграл Иван Макаревич
, который после внешне долгого перерыва в кино стал работать, кажется, исключительно с режиссером Григорием Константинопольским. Мы поговорили с актером об этой «профессиональной любви», экзорцизме на съемочной площадке, разнице поколений «отцов и детей», собственном бренде одежды и музыкальной и актерской карьере. 
Это уже ваш второй полнометражный проект с Григорием Константинопольским после «Пьяной фирмы». При этом до нее казалось, что мы вас давно не видели на экране.
Да, у меня был период, когда закончился «Выжить после» – сериал про зомби, где я еще был тинейджероподобный, и я стал очень сильно меняться.
Актерство не было на первом плане, как я понимаю.
Нет, оно всегда было. Просто я очень боюсь плохого кино, поэтому мне периодически приходится от чего-то отказываться. А тогда начался момент, когда я чувствовал сам, что меняюсь, меня уже тинейджером, интересным для девочек, не сделаешь, и как-то и в другую сторону еще нельзя. Пауза была на самом деле года два, может, чуть больше.
Да, по фильмографии она небольшая, просто так зрительно казалось.
Я еще не очень умею оставаться на радаре – мне спокойнее так. А потом появился Гриша, и теперь я с ним.
Это какая-то профессиональная любовь?
Абсолютная. У меня уже с ним «Пьяная фирма», «Олеся», «Русский бес», сейчас мы еще «Грозу» сняли.
Вы были с ним знакомы до «Пьяной фирмы», смотрели ли его фильмы?
Нет, я с ним вообще не был знаком. Я знал, что он есть, снимал клипы, фильмы, но мы никогда не работали до того, как он позвал меня на «Пьяную фирму». Но все началось с далеко не первой нашей встречи.
Кажется, и на «Пьяной фирме» изначально были заявлены не вы.
Он всегда так. Он же метающийся настоящий художник. Он может за день до съемок сказать: «Нет, все ты не будешь» или «Ладно, будешь». Много было таких ситуаций, и я за это его люблю отчасти.
На «Пьяной фирме», с учетом вашего продолжающегося сотрудничества, был, видимо, какой-то суперопыт?
Это был чуть ли не первый мой опыт, когда было кино в полном смысле – режиссер божественный, сценарий офигительный, персонаж невероятный.
Просто Григорий, несмотря на его фильмы, выглядит-то довольно сурово.
Он дико суровый. Поэтому я и говорю, что каждые его съемки – это экзорцизм абсолютный. Зато потом смотришь на результат и понимаешь, как это круто. После него очень сложно сниматься в других фильмах. Он на тысячу процентов знает, что хочет. Поэтому он не срабатывается с актерами, которые говорят: «Знаете, я тут думал о персонаже, мне кажется…» «Так, я сейчас скажу, как надо», – вот так он работает. И когда ты приходишь потом на проект, где, как часто у нас бывает, режиссеры не знают, чего хотят, сразу возникает упадок.
Вы за последний год далеко не первый актер, который говорит о том, что у нас режиссеры не знают, чего хотят.
Чаще всего так и бывает. Поэтому и на пробы стало ходить очень неудобно. Ты приходишь и понимаешь, что человек тебя позвал не потому, что он хочет творчество с тобой какое-то делать, а он через тебя хочет понять, что вообще он хочет и хочет ли еще что-то.
«Пьяная фирма» все-таки совершенно отличная от «Русского беса» история, где есть Достоевский, 90-е, «Американский психопат». Вас это не испугало?
Я наоборот всегда ждал именно такого. У нас же в основном снимают максимально безобидно, чтобы никого не задеть, чтобы все стандартные персонажи были максимально узнаваемы. А тут, когда я прочитал сценарий, естественно, офигел. Это нечто! Причем я прочитал его задолго до съемок – за год или полтора. И сразу начал написывать Грише, что, пожалуйста, никого кроме меня.
На «Кинотавре», где впервые показывали «Русский бес», он вписался еще и в модную сейчас в российском кино тему «отцов и детей», поколения условных 90-х и нынешнего – растерянного – поколения.
Да, в «Пьяной фирме» тоже было много отсылок к тому времени, но она на 85%, скажем, апеллировала к «отцам». А здесь я понимаю, что даже человека, который ничего не знает о 90-х, не будет ничего смущать. Ему будет интересно наблюдать за жестью, которая происходит на экране. Так что это очень универсальное кино.
Когда вы читали сценарий, что вас зацепило в первую очередь – вот эти отсылки к Достоевскому, к 90-м?
Честно говоря, сам персонаж, которых практически нет. Ты не можешь сказать "а, я буду играть злодея, который в конце станет хорошим". Здесь нет такого. Меня когда уже даже сейчас спрашивают, а кто твой персонаж в «Русском бесе», я максимум, что могу сказать, – человек. Это абсолютно обычный человек, запуганный, со своими траблами. Это очень грамотно написано, и это редкость большая. Его невозможно загнать в рамки «хорошего» или «плохого», это мегачеловеческая история, и, конечно, в нем есть много от того, что я чувствовал по жизни, поэтому за ним наблюдать очень круто.
Насколько тема с попыткой создать вашим героем бизнес, который, как известно, все еще у нас живет по законам 90-х, близка вам – с учетом вашего бренда одежды?
Я очень надеялся, что буду такой феей, – придумал вещь и она продалась. А я за год столкнулся с таким количеством жести! Недоплатил – плохо сшили, неправильно сказал – пришли люди проверять очередной сертификат, то есть там абсолютно все то же самое. И ты либо сидишь и всем улыбаешься и как можно больше всем отстегиваешь денег, либо мучаешься и в итоге всех убиваешь, как Свят. Это везде так.
Это какая-то русская черта характера?
Я стараюсь в последнее время не сильно гнать на наш народ, это везде есть, но здесь всё утрированно. У нас, мне кажется, ребенок уже с пяти лет знает про взятки. И ты понимаешь, что да, это в крови.
Еще Константинопольский в одном из своих интервью говорил, что он не очень понимает поколение 20-30-летних. Вот это в общении с Григорием чувствуется?
Это пассивное непонимание. Не то, что «кто вы, что вы, не хочу с вами иметь дело». Это такое художественное кокетство – ничего не понимаю, а потом раз и сделал все в точку. Мне кажется, это очевидно по музыке в фильме «Русский бес». Хаски, все абсолютно в теме. Просто красиво же художнику говорить «нет, я вас никогда не пойму, у меня свой курс».
А вы себя все-таки ощущаете человеком какого поколения?
Мне очень повезло, что я как-то между. И старпер уже, и при этом молодой. Мы на днях обсуждали с товарищем, что у нас – такая забавная штука – вкус, что в музыке, что в кино формировался не так, как у современного поколения с возможностью выбора. Нам приходилось слушать то, что есть, а потом появлялось что-то стоящее. Я помню, как мне впервые привезли диск Limp Bizkit, классе в восьмом. Но при этом мы же очень быстро догоняем нынешнее поколение, воспринимаем их музыку. Хотя я вот совершенно не могу смотреть всяких блогеров, а самая большая загадка для меня – инстаграм-звезды, которые ничего не делают, а зарабатывают больше, чем все, в тысячу раз. При этом ей лет 17 и она абсолютная пробка. «Надо жить позитивно, всем привет» – 200 тысяч за пост. Не понимаю этого.
Не хочется понять и самому попробовать?
У меня был момент, когда я думал: в принципе, Вань, ты умеешь разговаривать. Но зачем это всё. Во-первых, я ненавижу никому ничего доказывать. Во-вторых, ненавижу фальшивую позитивность – «главное верить в себя, и все будет хорошо». От этого столько идиотов рождается, что упаси бог.
По поводу коммуникации как раз – в одной из первых сцен фильма Свят просит деньги у героя Кищенко
и представляет что-то смешное, чтобы было не так противно находиться в этой роли просящего. У вас такие ситуации были?Эта сцена гениальная, потому что он там не просто хихикает. Мы постоянно, когда видим какого-то неприятного человека, можем представить его условно облитым дерьмом. А в фильме это все показано еще и с дикой злобой, потому что от этого человека ты зависишь.
Ну там круто передаются эти эмоции, что ты чувствуешь себя жалким просящим человеком, но при этом играешь по этим правилам.
Вот именно потому, что я так не могу, у меня и фильмография такая, и бренд еще не продается по всему миру. Я до сих пор верю, что можно находить – сложно, через тернии – нормальных людей, которые посмотрят на твои работы, скажут, "круто, давай". А когда ты такой «я лучший, а вы еще лучше», становится не по себе. Дело, построенное на такой почве развалится быстро. Конечно, мне приходилось вступать в коммуникации, подобные показанным в фильме, я в таких случаях стараюсь быстро оправдать человека, понять, что ему так же сложно просыпаться, грустно.
Что у вас с брендом одежды и с музыкой?
Вот к музыке я сейчас активно возвращаюсь, собираю EP из того, что написал за последний год.
Просто посмотрела ваши соцсети и полной информации не получила.
Я очень надолго исчез, потому что я отыграл в Powerhouse лайф из того, что было, и дал себе паузу, потому что хочу собрать новый классный материал. А бренд активно живет. Все делаю, но опять же аккуратничаю очень много. Хочу, чтобы честно собиралась аудитория, и я чувствовал, что все по-настоящему.
В кино вы дальше собираетесь работать только с Григорием или есть еще и другие режиссеры все же?
Иногда я встречаю режиссеров, с которыми у меня есть контакт, но просто мне кажется, у любого актера должен быть свой режиссер. Вот Триер – хороший пример. У него же почти в каждом фильме есть постоянные актеры. Константинопольский – мой режиссер, у меня с ним контакт на уровне метафизики. Есть актеры, актрисы, с которыми интересно, комфортно работать, а режиссеры другие… У меня давно был опыт работы с Андреем Эшпаем, он невероятный человек, очень жаль, что больше я с ним не пересекался. Как ни странно, есть Душан Глигоров, который снимал «Выжить после», вот в нем я вижу потенциал, ему надо дать возможность снять что-то большое. Он один из немногих, кому бы я доверил съемку хоррора, триллера или сай-фай.
Фильм «Русский бес» в прокате с 31 января.
Свежие комментарии