В сопровождении закадрового голоса перед глазами зрителей проносится краткая биография девочки по имени Жанна Вобернье. Рожденная от краткосрочного союза швеи и монаха, она получает неплохое образование в доме некоего дворянина, куда устраивается на работу ее мать, — хозяин симпатизирует девочке, дает ей читать книги и беседует с ней об искусстве. До момента, пока Жанна не превращается в подростка, чем впадает в немилость хозяйки дома, — та боится, что интерес супруга станет плотским. Дальше — монастырь, откуда героиню через время выгоняют с позором за чтение неугодных богу книг. Далее следует весьма парадоксальный поворот: отказавшись работать натурщицей и раздеваться перед художниками, ибо «мое тело — мое дело», Жанна стремительно делает карьеру куртизанки. И находит состоятельного покровителя графа Дюбарри (Мельвиль Пупо), вдовца, воспитывающего сына Адольфа — к мальчику она привязывается, как к своему, а вот отец все-таки не забывает о ее профессии. Периодически поколачивает и дает «попользоваться» своим привилегированным друзьям. Один из них, приближенный к королю престарелый герцог Ришелье (Пьер Ришар), сообщает Дюбарри, что Людовик находится в поиске новой фаворитки. И они все вместе решают представить монарху Жанну.
Претензии к тому, что получилась довольно стандартная историческая костюмная драма, обоснованы — но лишь частично. Во-первых, нельзя не отметить эти самые костюмы и в целом декоративный ряд картины. Снимали в Версале, наряжали богато, так что кринолины в отражении бесконечных зеркальных галерей и блеске окон в пол поражают воображение. Во-вторых, нельзя игнорировать и вкрапления актуальной повестки. От нарядов самой Дюбарри, презревшей придворную моду и задавшей свой стиль — тут и мужские костюмы, и платья, опередившие время. До деталей быта и биографии, вряд ли свойственных времени действия реальной истории: это и уже упомянутая попытка героини Майвенн отстоять свое право оставаться одетой, и прогрессивный придворный гинекологический осмотр и забота о здоровье любовниц короля (пусть и во имя здравия самого монарха). И, конечно, речь об образе самой Дюбарри, очевидно, лишь формально основанном на личности настоящей Жанны.
Акцент сделан не только на ее пленительном обаянии, под которое пачками подпадали вельможи, но и на непосредственности простолюдинки, граничащей с дерзостью. Знакомство с тонкостями этикета, которому девушку обучает старший лакей/камердинер Ля Борд (Бенжамен Лаверн), особо не влияет на поведение героини, которая непринужденно отказывается вышаркивать перед Людовиком — причем, в прямом смысле, ведь по правилам вставать к королю спиной позволено лишь дофину, наследнику, остальным подобает семенить к дверям спиной. Нарушение многочисленных правил забавляет правителя, будто бы самого давно утомленного бесконечными ритуалами. Теперь они вместе могут посмеяться над откровенными глупостями, вроде ежеутреннего приема, когда на пробуждение, умывание и одевание короля собирается поглядеть пол двора.
Комедийный талант Деппа виден даже под слоями грима и напудренными париками. Речь не об искромётном юморе или потоке шуток — актера, хоть и свободно говорящего на французском, репликами обделили — а о едва заметной мимике, полуулыбках, игривых, даже хулиганских, взглядах и прочих подмигиваниях, которыми он обменивается с Жанной Майвенн. Она более экспрессивна, но вместе им удается если и не убедить зрителя в невероятной химии между персонажами, то, по крайней мере, поверить в показанное на экране вполне искреннее чувство. Об этом, собственно, и фильм.
Вывернутая наизнанку придворная жизнь пронизана бесконечными интригами. Тут говорят на особом языке жестов и невербальных сигналов, так что молчаливость Людовика звучит в итоге громогласно. Проникаясь любовью с Жанне, он, больше всех скованный кандалами этикета, учится — в том числе и у нее самой — отстаивать и свое право на счастье, и интересы своей избранницы. Конечно, ни о какой абсолютной свободе в условиях абсолютной монархии речи не идет, но женщины в фильме становятся будто бы предвестницами грядущей, первой из многочисленных, революции. Это не только Жанна, но и, например, одна из дочерей короля, в итоге выбирающая уйти в монастырь в качестве протеста. И даже будущая королева Мария-Антуанетта, пока еще юная невеста дофина, только прибывшая во Францию из родной Австрии. Языковой барьер, нравы, интриги вызывают в ней поначалу естественное отторжение и нежелание быть частью нездорового антижанновского движения. Время все расставляет на свои места, она — заложница и подчиняется, пока благосклонность не проявляет сам дофин. Его поведение, кстати, — этакое проявление мужской солидарности, еще больше оттеняющее откровенную мизогинию женщин.
К финалу все это, впрочем, обращается в пыль. Сперва со смертью Людовика, которую в кадре смакуют и показывают глазами разных придворных. Потом, уже за кадром, — рассказом о Французской революции, наконец, уравнявшей всех некогда врагов. И королевы, и фаворитки сложат головы на плаху. К тому времени о простом происхождении Жанны, к слову получившей титул графини, благодаря фиктивному браку с Дюбарри, никто уже не вспомнит, в истории она останется фавориткой короля, так или иначе причастной к преступлениям монархического режима. За что боролись.
Ссылки по теме
«Снимать фильмы – это еще и делать документальное кино об актерах»: Майвенн и Джонни Депп о «Жанне Дюбарри»
Последняя любовь короля: Глафира Тарханова, Ирина Хакамада и Денис Шведов
Сокуров, Гаррель и дебютанты: Гид по 10-му Фестивалю молодого кино VOICES
«Гипнотик» Роберта Родригеса, «Жанна Дюбарри» с Джонни Деппом и еще 5 фильмов июля
Каннский кинофестиваль обвинили в поддержке насилия
Канны-2023: Ума Турман, Джонни Депп и Эль Фаннинг
«Город астероидов» Уэса Андерсона и «Зона интересов» Джонатана Глейзера включены в основной конкурс 76-го Каннского фестиваля
Свежие комментарии