В 1989 году в Румынии случилась революция, закончившая полвека социалистического существования и режима. Находившегося у власти 34 года к ряду Николае Чаушеску расстреляли вместе с женой в прямом эфире 25 декабря. Язык социализма, знакомый на уровне интонации и порядка слов всем постсоветам, получил приказ обновиться в соответствии с нормой времени и запросов граждан. Так в румынской визуальной культуре масмедийный суржик телика, транслировавшего новости и родные детективы, смешался с ледяными формулировками реальности: одной монтажной склейкой соединились «жанр» и жуткий документализм.
Для нового румынского кинематографа 1989 год — рана и опора. Один из лидеров румынской новой волны Корнелиу Порумбою дебютировал абсурдистской драмой «12:08 к востоку от Бухареста» (2006), где владелец телевизионной станции маленького города пытается разобраться, была у них революция – или все же нет. Порумбою — мастер остроумно поставить вопрос. Случилась ли революция, если ее никто не заметил. Такой аналог «Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?» Произошла ли перемена, если внешне мало что поменялось? Возможна ли революция, если люди остались прежними и при своем мнении?
Следующие 12 лет он на разные лады сталкивал трагикомичных земляков с раненой и ранящей реальностью. Коп из «Полицейский, прилагательное» (2009) терялся в буквах закона, пытаясь разобраться, что и для чего он делает. Любящий читать сыну Робин Гуда житель Бухареста из «Клада» (2015) узнает про клад на участке соседа — и вместе с ним отправляется за несметными (коммунистическими, понятно) сокровищами. Герой документального «Бесконечного футбола» (2018) — мелкий чиновник. В детстве сломал он ногу во время футбола — и с тех пор мечтает придумать безопасные правила для любимого вида спорта. Правда, в идеале все игроки должны стоять на месте.
Сам Порумбою при этом не готов застыть, хотя стоять на месте — безопаснее всего. И с точки зрения целости ног, и в исторической перспективе: рано или поздно прошлое покажется обманчиво романтичным. В «Свистунах» румынский режиссер совершает рывок из привычного абсурдистского постсоциалистического мирка — на Канары и как будто бы на более жанровую территорию. Коррумпированный полицейский Кристи (Влад Иванов) соглашается спасти из бухарестской тюрьмы криминального авторитета. Его ждет встреча с классической фам фаталь Гильдой (Катринел Марлон), тезкой героини нуара Кинга Видора, и обучение на острове Гомера языку свиста — сильбо гомеро, диалекту испанского языка. Когда до Канарских островов добрались конкистадоры, они не смогли его расшифровать и осилить. Вряд ли смогут и румынские полицейские. Впереди – опасная операция, куда окажутся вовлечены полицейская начальница, мать Кристи, матрас и звучащая на репите Casta Diva в хичкоковском мотеле.
Сама коллизия нуарно крохотна: Кристи встречается с Гильдой (комичные эпизоды слежки), Кристи покидает Румынию, Кристи любуется морем, Кристи учится свистеть с согнутым в курок пальцем во рту, Кристи идет на дело — и так далее. Сюжет тщится передать масштаб бытовой трагедии, но скатывается то в синефелию, то в сценки из румынской жизни. Не случайно Порумбою выбирает нуар — эстетский послевoенный апофеоз потерянности и отчаяния. Не случайно он зацикливает в мотеле лирическую арию из «Нормы» Беллини — прошение к богам, чтобы оккупировавшие Галлию римляне были свергнуты. «Римляне» 30 лет как свержены — что дальше?
Симптоматично, что Порумбою, прикованный к румынской действительности и революции 1989 года, снимает такой юбилейный фильм. Как будто выбирает между народным детективом и документальным расстрелом все-таки фикшн — путешествие на Канары, любовь к кинематографической роковухе. Вместо родного языка с его тяжким наследием — художественный свист, который передает сугубо фактическую информацию. Кристи идет, Кристи влюбляется, Кристи планирует коррупционную схему.
Артист Влад Иванов фактурно отсутствующей внешностью вписывается на эту роль идеально. В этапной картине Кристиана Мунджиу «4 месяца, 3 недели и 2 дня» (2007) он играл мастера подпольных абортов (в социалистической Румынии у женщин нет права на свое тело). В «Полицейский, прилагательное» — начальника главного героя. В «Счастье мое» (2010) Сергея Лозницы — московского мента. В «Сквозь снег» (2013) Пон Джун Хо — человека с дубинкой, который любой ценой старался восстановить порядок на антиутопическом поезде, где бедные и богатые были строго распределены в исполинском составе. В «Выпускном» (2016) Мунджиу — снова полицейского инспектора.
Лицо стража порядка и душа бунтаря. Кристи-Иванов заперт между полицейским механизмом (в том числе и коррупционным) и мечтами, засахарившимися до образов из массовой и распыленной по будничности культуры. «Искатели» в кинотеатре, румынский детектив по телевизору, Хичкок в изгибах отеля, Хамфри Богарт — в звуке набегающих волн, испанский китч в пестрых титрах-главах, отбивающих повествование от самого себя.
У него нет будущего, кроме фантазии. Но в Кристи, как и в Порумбою, недостаточно маскулинной романтики, чтобы закончить все на черной ноте, как в классических нуарах. Случилась ли революция в 1989 году? Можно ли поменять свою жизнь, как учат любимые кинофильмы? Реально ли оказаться в Сингапуре на фестивале света — в другой, по сути, реальности — отбросив память, но сохранив базовый язык, без оттенков? Фьють-фьють-фьють.
Свежие комментарии