На HBO Max вышел фильм «Без резких движений» Стивена Содерберга - режиссера, которого прозвали лицом поколения Sundance. Однако на подступах к новому тысячелетию он переквалифицировался в хитроумного жанрового режиссера, а в 2013-м вдруг решил уйти из большого кино, но быстро – через четыре года – вернулся с «Удачей Логана» (с тех пор – снял еще шесть фильмов и один интерактивный сериал). Отпуск прошел продуктивно: частично — на телевидении, где Содерберг сначала снял фильм «За канделябрами», а потом выдающийся сериал «Больница Никербокер». Остальное время он читал, смотрел кино и сериалы (со списком за, скажем, 2016-й можно ознакомиться на его сайте), а еще занимался перемонтажом чужих фильмов. Например, Содерберг выложил немую версию «Индианы Джонса в поисках утраченного ковчега» - ни цвета, ни звука, только биты Трента Резнора и Аттикуса Росса.
Герой хлыста и шляпы: хроника Индианы Джонса
Подкаст: как появился и как состарился «Индиана Джонс»
В этом жесте весь Содерберг — пижон и исследователь, который предлагает зрителю оценить важность операторской работы и режиссуры. «Каждую сцену можно снять сотней способов, но к концу дня остается лишь два, и один из них неверный», - цитирует он Дэвида Финчера в предисловии к монтажному эксперименту. Если бы Содерберг не стал режиссером, вероятно, он вел бы популярный канал на youtube с видеоэссе, где разбирал бы чужой киноязык, как он делает в каждом фильме года с 1998-го. Именно тогда из гаснущей звезды американской инди-сцены он превратился в коммерческого постановщика, под видом зрительских историй продающего новый взгляд на жанры.
Автор умер, да здравствует автор
Как и Орсон Уэллс, Стивен Содерберг «начал с самого верха и долго работал, чтобы немного спуститься». 1989 год, на фестивале Sundance, который уже начал покрываться ржавчиной, показывают «Секс, ложь и видео» молодого 26-летнего постановщика, у которого за плечами горсть короткометражек и концертный фильм группы Yes.
Вскоре Содерберг просыпается знаменитым - лицом американского независимого, человеком, который зафиксировал медкарту времени с его одержимостью антидепрессантами, домашним видео и утомленной, спрятанной в недомолвки сексуальностью, которую в 1970-е выпустили из-под замка. Успех закрепил главный приз Каннского кинофестиваля. Содерберг открыл дверь всем тем энтузиастам любительской камеры и житейских историй, которые до сих пор определяют ландшафт Sundance и инди-кино, — но сам оперативно ушел в сторону.
Многие восприняли это как ошибку: один из самых многообещающих режиссеров поколения занялся чем-то не тем, растратил талант и чуйку на сомнительные эксперименты и ладные коммерческие проекты. Вероятно, похожие чувства испытывают апологеты «Догмы-95», которые не могут простить Ларсу фон Триеру, как быстро он наигрался в «настоящее кино» — и «эволюционировал». Так и Содерберг - в каком-то смысле американский ремейк Триера - нашел в дебюте настоящую страсть на всю оставшуюся карьеру. Из фильма в фильм он выясняет отношения с видео, с каждым жанром, когда-либо проявлявшимся на пленке. Иногда в его истории вмешиваются антидепрессанты, секс и ложь, но видео - главная одержимость Содерберга. Когда он не снимает свое — он занимается перемонтажем чужого.
Переломные 90-е: сгореть независимым, чтобы переродиться коммерческим
Почти десять лет после успеха «Секса, лжи и видео» Содерберг тянул лямку «автора». Снял провалившегося в прокате «Кафку» - эффектную оду немецкому экспрессионизму, где знаменитый писатель (Джереми Айронс) оказывается в детективно-бюрократическом лабиринте под стать собственным романам. Затем - аккуратную до скуки драму про мальчика с богатой фантазией, который пережил диккенсоновские лишения Великой депрессии («Царь горы»), нео-нуар «Там внутри» и фармакологическую комедию «Анатомия Грэя». Разговор с публикой и критиками явно не клеился, и тогда Содерберг решился на творческое самоубийство - абсурдистскую комедию «Шизополис», где человек, в 26 лет сделавший для независимого кино больше, чем кто-либо после него, высмеивает себя, инди-кино и фобии нового мира.
В первой же сцене Содерберг обращается к пустому залу, объясняя, насколько это важное кино, а кто не понял - сам дурак. Сам же он играет офисного работника, чья жена (настоящая экс-супруга Содерберга) изменяет ему с дантистом (снова Содерберг), пока тихий американский городок сходит с ума. В кадр попадает безумец, бегающий без штанов, слет эвентуалистов (пародия на сайентологов), абсурдные выпуски новостей и прочие приметы эпохи «секса, лжи и видео». То ли истерика, то ли еще одно точное попадание в нерв (уже расфокусированных 90-х), то ли желание возвыситься над схваткой - превратиться из личности на сцене в невидимый винтик кинопроизводственной машины.
Следом Содерберг снимет «Вне поля зрения» с Джорджем Клуни и Дженнифер Лопес, вляпается в коммерческий успех - и станет известным сегодня хамелеоном, который берется за любой жанр и мастерски его реализует без видных примет привычного авторства. В 2000-м он получит единственный режиссерский «Оскар» за «Траффик».
Режиссер, растворившийся в изображении, - не этого ли он хотел с первого фильма, который абсолютно закономерно продолжился формалистско-киноманским «Кафкой»?
Режиссер без лица
Рядом с фамилией Содерберга не случайно возникают имена бунтарей и новаторов — тех же Уэллса и Триера: их биографии как нельзя лучше иллюстрируют простейшую мысль, что искусство требует миф. О творце, авторском почерке, исключительном взгляде, сформированном био и фобиями. «Шизополисом» Содерберг повторил троп из «Тысячеликого героя» Кэмпбелла: потерпел промежуточное поражение, чтобы умереть и воскреснуть изменившимся. Спешно проговорив и высмеяв все, о чем бы он мог снять у себя на заднем дворе в Батон-Руж.
Как любой киноман, американец рос на других авторах - с тяжелым характером и недостатком творческой свободы. Эту маску он и примерил в 1998-м, но только слепой увидит здесь акт капитуляции. Содерберг часто пишет сценарии, выступает оператором и монтажером, иногда скрывая трудолюбие за россыпью псевдонимов. Кажется, он взял на вооружение китайское наставление живописцам, когда-то так вдохновившее Бориса Заходера: «Мастерство там, где не видно мастерства. Высшая цель - так овладеть методом, чтобы казалось, что его нет». И если технику вряд ли кто-то будет оспаривать, то авторство - как раз и заключается в том, что кажется, будто его нет.
Жанровый шулер
Выбрав роль прилежного многостаночника, Содерберг взялся производить по фильму в год (иногда по два), попутно продюсируя Нолана, Реджио, Хэйнса, Линклейтера и других режиссеров, удобно засевших в своих нишах.
Рождение сегодняшнего Содерберга случилось, вероятно, в 1999-м, когда он снял «Англичанина» - тихий боевик о мести, затерявшийся рядом с коммерческим успехом «Вне поля зрения» и «Эрин Брокович». Там Содерберг озвучил творческий метод, доверив эту миссию двум мелким преступникам, наблюдавшим за съемками в Голливуде. «Почему они не снимают кино про обычных людей? Про толстяка? Или про старика? Интересно, каково это, иметь грудь?»
Фильмы Содерберга - это кино вопросов «А что если?» или «Каково это?», которые он внедряет в проверенные жанровые схемы, ассимилируя подход независимых кинематографистов. Это вылизанное кино для широкого проката, в котором пышет жизнью Джулия Робертс в роли отчаянной матери-одиночки или излучает холодный свет одиночества Теренс Стэмп, сыгравший в «Англичанине» британского преступника, который хочет отомстить убийце дочери, музыкальному продюсеру — ровеснику (Питер Фонда).
Содерберг играет с нарративом, звуком, монтажом - не случайно в «Эрин Брокович» и «Англичанине» реплики часто не синхронизируются с губами или звучат, когда герой в кадре уже молчит. Вскоре этот рассинхрон станет его методом, а не маленьким саботажем автора, прикидывающегося поденщиком. Как фигура Содерберга важна в конвейерном потоке его работ, так и люди оказываются в его фильмах важнее жанровых схем, изменяя их, предлагая новые ракурсы.
Через пять лет после «Эрин Брокович» Содерберг за бесценок снимет «Пузырь» - производственную драму об убийстве в крохотном городке, где беспросвет и экономические проблемы превращают людей в инструменты, чья единственная задача - производить кукол, то есть симуляцию человека.
После этого экономический фон, как и вопрос «Какие таблетки вы пьете?», станет элементом неброского авторского почерка: в «Девушке по вызову» Содерберг не столько рассказывает про сотрудницу эскорта (Саша Грэй), сколько описывает свежий экономический кризис и сравнивает мировой рынок с эскортом или секс-работой, где люди сами становятся частью сделки.
Параллельно он не перестанет играться с жанрами. Снимет черно-белую военную драму «Хороший немец» с Джорджем Клуни и Кейт Бланшетт, которую отчего-то запишут в его крупные неудачи (все попытки Содерберга отказаться от цвета оборачиваются непониманием). Высмеет человечество в фильме-катастрофе «Заражение», чей главный посыл: конец света начнется с измены и благодаря (моральной) нечистоплотности рода людского (десятилетие спустя картина станет хитом: на фоне пандемии все бросятся пересматривать содербергово пропрочество). Снова взглянет по-новому на боевик о мести в «Нокауте», выбрав на главную роль звезду MMA Джину Карано и процитировав пляжный финал холодно принятого «Англичанина».
Содерберг не стесняется повторяться. Это стыдно для авторов, чей подход он ернически обозначил в «Шизополисе» репликой в пустой зал: «Если вы что-то не поймете, вам придется посмотреть фильм еще раз, потому что проблема в вас». Для не-автора о чем-то напомнить, красть у себя или обворовать других - обычное дело. Ничего личного, только бизнес.
Долгое прощание
К 2013-му Содерберг уже четыре года говорил об отпуске, но всегда находился «самый последний фильм». После провала дилогии о Че Геваре он снял еще семь полнометражных картин - и последним для проката оказался «Побочный эффект» (по слухам, ни одна студия просто не взялась делать «За канделябрами», поэтому пришлось мигрировать на телевидение). Лента, взвешенная и признанная Содербергом подходящей для ухода из большого кино. На время телевизионного и вообще отпуска «Побочный эффект» иронично завис в статусе прощания режиссера с прокатом. Не точка, а издевательское многоточие: снятый на пике формы и с очередным звездным ансамблем хичкоковский триллер про одержимость лекарствами (и не только).
Народная комедия: рецензия на фильм «Удача Логана»
Подкаст: о фильме «Удача Логана» и ранней фильмографии Содерберга
Уход из большого кино - второй (после «Шизополиса») эффектный жест в карьере постановщика, который мастерски складывал биографию из хлопанья дверьми и триумфальных возвращений, непонятых экспериментов и коммерческих удач, хирургической, порой отталкивающей рассудочности и восхищающего прикладного мастерства. В 2009 году Дэвид Томсон в Guardian, в рамках «похорон» Содерберга после «Че», писал, что ошибка режиссера в том, что он верил в систему «один фильм для себя, другой для бизнеса». В 2000-е режиссер действительно напоминал слугу двух господ, но спустя десять лет ситуация видится иначе.
Деньги правят миром
Вернувшись в большое кино, Содерберг принялся с удвоенной силой разоблачать экономическую несправедливость, используя все доступные рычаги: от независимого кинопроката до сотрудничества с Netflix . В 2017 году в «Удаче Логана»» он переиграл формулу «11 друзей Оушена» с поправкой на (анти)трамповские настроения: получился примирительный авантюрный манифест, сообщающий, мол, обыватели, выкрикивавшие Make America great again, в общем, неплохие ребята, которых испортил не квартирный, но экономический вопрос. Следом он вновь вернулся к медицинским заговорам — и снял на айфон впечатляюще нервный триллер «Не в себе». Скромный по всем меркам фильм передавал паранойю современного мира через прицел смартфона, который каждому обывателю давно уже ближе родственников, то есть может добраться до самых сокровенных мыслей. В интерактивном сериале HBO «Мозаика» с Шэрон Стоун Содерберг в формате запутанного детектива исследует невероятно актуальную сегодня тему перераспределения власти, а также «подлинности искусства» (что, впрочем, тоже во многом экономический вопрос). Следом — формальная библейско-экономическая дилогия для Netflix (формальную) – «Птица высокого полета» и «Прачечная». Обе картины основаны на реальных событиях: первая вновь при помощи смартфона и библейских аллюзий рассказывает о локауте в NBA, вторая – уже в декорациях экономического кабаре — рассказывает о важности «панамского досье», устройстве офшоров и о том, как с экономикой слипаются едва ли не все виды человеческих отношений – от любви до воспоминаний.
Не домагивался меня никто и никогда: рецензия на фильм «Не в себе»
«История не пощадит тех, кто ворует у своего народа»: рецензия на фильм «Ландромат»
Новейшие два проекта он уже делал для стриминга HBO Max — еще одного игрока на поле цифрового проката, который мечтает заменить стандартные (и рисковые в пандемию) походы в кино. «Пусть говорят» — партизанская картина, снятая на теплоходе, и посвященная цене слов: одиссея пожилой писательницы (Мерил Стрип) оборачивается расследованием, кто же на ком зарабатывает. Издательство на авторе, писатель на героях (в отдельности — реальных прототипах), или же мировой океан чувств, которому каждый опыт, облаченный в роман или монолог, дарит валидность зрительских/читательских чувств — то есть ценность.
«Без резких движений» — снова формалистская мозаика. Детройт, 1955, трое жуликов разных национальностей (Бенисио Дель Торо, Дон Чидл и Киран Калкин) должны выкрасть ценную бумагу. Дело на три часа оборачивается подкопом под социально-экономический фундамент города, привыкшего все покупать и продавать. Вновь в строку оказалась эстетика нуар: все куплено, у всех свои интересы, и даже если ты соберешь часть пазла — все равно потом не соберешь костей. Такие масштабные шарады мотивируют лишь в кино. Жизнь — это боль бой.
P.S. Скрываясь за многочисленными масками, псевдонимами и кусками чужого творчества Стивен Содерберг уже 30 лет проворачивает один и тот же нарциссический трюк, который в равной степени заслуживает недоумения и симпатии. Он олицетворяет миф о человеке, который соревнуется не с другими, а старается переплюнуть достижения прошлых фильмов. Что думает об этом поединке толпа зевак, ему, в сущности, не так важно.
Свежие комментарии