Посреди пустыни валяется инвалидная коляска. Рядом в задумчивости - шериф и двое помощников. Главный говорит: «Не волнуйтесь, на своих двоих он далеко не уйдет». С такими карикатурами — дрожащая линия, сплин пополам с издевкой — Джон Каллахан 1951-го года рождения ворвался в мир газетной карикатуры в 80-е. В инвалидном кресле, с редкими и окрашенными в ядрено-оранжевый волосами, с мутными прошлым и программой «двенадцати шагов» наперевес. В 2010-м Каллахана не стало, через несколько лет умер Робин Уильямс, мечтавший сыграть его в байопике, который Гас Ван Сент задумал еще в конце 80-х и при поддержке самого героя. Фильм однако все-таки случился, и это, вероятно, самая добрая картина про карикатуриста в истории кинематографа.
Восхождение художника началось буквально с падения: в 1972-м году 21-летний бездельник и алкоголик Джон Каллахан (Хоакин Феникс) поехал с таким же забулдыгой Декстером (Джек Блэк) с одной вечеринки на другую, тот заснул за рулем и направил автомобиль в объятия фонарного столба. Друзья крепко выпили, но Декстер отделался парой царапин, а Джона парализовало ниже пояса. Пришлось начинать жизнь заново — проклиная себя, мир, Декстера, алкоголь, а заодно и мать, которая бросила сына в детстве, крепко попортив ему карму. Жизнь, впрочем, однажды наладится: со временем Каллахан встретит и обаятельную стюардессу Анну из Швеции (Руни Мара), которая не позволит ему засомневаться в собственной привлекательности, и запишется на программу «Двенадцать шагов», где окажется под крылом Донни (Джона Хилл) — слегка эгоистичного наставника-гомосексуала, похоже на упитанного Иисуса, и попробует для развлечения рисовать, что выльется в карьеру карикатуриста. Внутренних демонов он, разумеется, тоже поборет.
Для названия байопика Джона Каллахана и его удивительной жизни Гас Ван Сент выбрал ту самую — можно сказать — автобиографическую для героя карикатуру «Не волнуйся, он далеко не уйдет» (для российского проката шутку несмертельно подрезали). В ней, впрочем, фирменного юмора и нескладности героя гораздо больше, чем во всем фильме: за те тридцать лет, что Ван Сент шел к реализации проекта мечты, он слишком уж поменялся сам. Из экспрессивного — бесстрастного хроникера маргинальной и подростковой Америки Ван Сент превратился в сентиментального добряка, который теперь в «Не сдавайся» посыпает разговоры о смерти сахарной пудрой. В «Не волнуйся» (еще один призыв стараниями локализаторов!) он и вовсе умудряется порезать американские горки биографии Каллахана так, что в кадре остаются только безопасные места — те несколько секунд, когда паровозик орущих детей проезжает мимо родителей. Феникс, играющий карикатуриста и в сорок, и в двадцать практически в одной тональности и без грима, несколько раз буянит в кадре и чувствует беспомощность, но в остальном Ван Сент умудряется показывать жизнь Джона Каллахана после аварии и тетраплегии чуть ли не как дар небес. И хоть для героя это действительно так, не оставляет ощущение, что елейная интонация картины — это следствие авторской трансформации: как из бывших алкоголиков и наркоманов получаются самые навязчивые сторонники ЗОЖ, так из вчерашних циников вылупляются утомительные примирители.
Понятно, что Гас Ван Сент - к слову, игравший психоаналитика в «Каньонах» Пола Шредера — придумал «Не волнуйся» как акт терапии. Весь фильм проходит в голове у Каллахана, который выступает с речью на каком-то торжественном мероприятии и вспоминает всю новейшую, после аварии, жизнь. Потому на протяжении двух часов блестящий артист Феникс, тут напоминающий в профиль Альфа из одноименного сериала, практически не меняется, великий актер Удо Кир и обладатель интересных усов Марк Уэббер заглядывают буквально на один монолог (хотя второй играет чуть ли не близкого друга Каллахана), а жизнь героя состоит преимущественно из покаяний, добрых поступков и принятия. Однако катарсис персонажа не равен катарсису зрителя, которого под конец Ван Сент едва ли не душит проникновенными монологами и слезами, бегущими сначала по шершавой щеке Феникса, а потом и Хилла.
Вместе с тем «Не волнуйся, он далеко не уйдет» по касательной затрагивает важные для сегодняшнего чувствующего и чувствительного мира темы. Где в культуре проходит грань между хитроумным высказыванием и оскорблением? Не является ли второе скорее следствием неотрефлексированной травмы, нежели прямой реакцией на условную карикатуру? Не помешает ли вообще большинству людей терапия — если не буквальная, так посредством искусства? Позаигрывав с этими вопросами, новый Гас Ван Сент выходит к зрителю с милым, но наивным транспарантом: «Служи примером этому миру». Такими темпами в следующей его картине от депрессии людей будут лечить фразой «Не грусти». Так мы и правда далеко не уедем.
Свежие комментарии