83-летний Энтони (Энтони Хопкинс) живет в лондонской квартире вместе с разведенной дочерью Анной (Оливия Колман). Та лишь делает вид, что ухаживает за ним, а сама норовит уехать к любовнику во Францию, подыскав отцу сиделку, хотя тот в ней совсем не нуждается. Так, по крайней мере, кажется ему самому. Ведь у и так ворчливого старика прогрессирует болезнь Альцгеймера, которая подтачивает связь с реальностью: Энтони перестает узнавать Анну, путается в лицах и комнатах, а затем вообще начинает сомневаться: живет ли кто-то с ним?
Единственное, в чем Энтони точно не ошибается: дочь собирается его оставить. Но ей отнюдь не плевать: судя по всему, даже первый брак Анны распался, когда вместо дома престарелых она перевезла отца к себе. Повторять ошибки она не желает. Иллюзорная стабильность, которую жаждет Энтони, поставила бы крест на ее счастливом будущем, а значит, нужно найти помощницу по дому. Отец уверен, что справится и сам, и кошмарит всех кандидаток, не замечая, что тем лишь ослабляет связь с дочерью, а не наоборот. Да и скрывать чувства уже не удается: он проговаривается, например, что всегда предпочитал Анне младшую дочь Люси, которая теперь «живет где-то далеко и почему-то не звонит домой».
Не звонит она по простой причине — ее нет в живых. Но память Энтони избегает этого знания — то ли истончившись, то ли в целях самосохранения. В результате многие нежелательные эпизоды недалекого прошлого меняются местами и сплетаются в удивительный бэдтрип по коридорам квартиры его памяти. Нелинейность субъективного взгляда превращает Энтони в ненадежного рассказчика, но выбора у зрителей нет. Как и у самого героя, который, осознав дереализацию, старается лишний раз не рефлексировать.
Помимо остроумного визуального решения, в фильме есть и очевидная театральность: здесь и камерное пространство, и статичная камера, и компактный ансамбль. Не считая дочери и прохожих на улице, в чертоги разума Энтони проникают лишь четверо, зато — Марк Гэтисс, Оливия Уильямс, Имоджен Путс и Руфус Сьюэлл. Театральный след тут неслучайно: сценарий основан на пьесе французского драматурга и писателя Флориана Зеллера, который выбрал этот текст для режиссерского дебюта. Его перу принадлежит целая трилогия, посвященная кризису семьи: «Отец», «Мать» и «Сын».
Акцент в «Отце» сделан не на тяжести решения Анны — пусть мучительно, оно неизбежно и оправданно, — а на том, как прогрессирует болезнь Энтони, как он вынужден держаться за единственные мелочи, которые еще может контролировать. Например, чтобы его любимые часы всегда были на запястье. Фильм, премьера которого состоялась на фестивале в Sundance, для рядового зрителя долго был темной лошадкой. Но то, что он является скорее отстраненной зарисовкой-наблюдением, чем таблеткой морали, в конечном счете не помешало ему войти в историю кино.
«Отец» в повторном прокате с 28 марта.
Свежие комментарии