Лирика: 2005 год 15 лет спустя представляется моментом утопии; отечественные 90-е залило пеной сытых нулевых, год назад с «Ночным дозором» началась эра отечественных тентполов; пугающую вспышку 11 сентября в массовой культуре впитали в себя даже блокбастеры и франшизы – «Гарри Поттер», «Хроники Нарнии», «Бэтмен: Начало» (сиквел в итоге станет образчиком «серьезного» кинокомикса, но через пару лет), «Война миров» и, конечно, «Кинг Конг». В этих фильмах много страха и глубоких теней, но в 2005-м подростку мне казалось, что это чистое время приключений. И даже самые жуткие из них, стоявшие на изломах нерешаемых проблем истории, в первую очередь манили куда-то за горизонт. В этой способности совместить с кошмарным следом цивилизации идиллический дух первопроходчества и жажды заглянуть за горизонт внезапно созвучны фильмы Федорченко и Джексона. Уральского режиссера, который среди прочих напоминает отечественному кино, что оно не привязано к ритму и стилю двух столиц, и новозеландского постановщика, который пришел в Голливуд, в общем-то, с похожей миссией (правда, отчасти стал воплощением Фабрики грез, рабом кольца всевластия). Они и внешне похожи на персонажей то ли байопика, то ли фэнтези: харизматичные бородачи не затерялись бы ни во «Властелине колец», ни в «Иване Грозном» – вымышленном или историческом Средневековье.
Оба фильма, что символично, рассказывают о полумифических 1930-х: кинематографисты-авантюристы отправляются на Остров Черепа из Нью-Йорка, объятого Великой депрессией, в 1933-м; советские продолжатели идей Циолковского собираются запустить человека на Луну в 1938-м – год Большого террора. Темные страницы истории даны впроброс, указаниями на полях: актриса водевиля Энн Дэрроу (Наоми Уоттс) соглашается сниматься в кино не от лучшей жизни; за будущими космонавтами гоняются люди из органов, а сама программа оказывается легкомысленно закрыта, несмотря на все наработки. Кстати, в фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» (1984) примерно тот же год, что у Федорченко, – и дрожь момента тоже за скобками детского воспоминания, не радужного, но и не смурного.
Роднит фильмы и «жанр» «кино о кино»: если в «Кинг Конге» седьмое искусство толкает героев на путешествие, у «Первых на Луне» – формат мокьюментари, фантазии, выдаваемой за документальную реальность. И Джексон, и Федорченко работают с материалом, снятым до них: у одного это одноименный фильм, у другого – документальная фактура (история первых ракет и, например, кинолента «Космический рейс», где консультантом выступал Циолковский), в которую можно втиснуть фантом – путешествие на Луну, случившееся усилиями советских фантазеров за 31 год до американского «большого шага для человечества».
Смотрите онлайн: Фильм «Первые на Луне» – на Кино-Театр.РУ
Выбранный сценаристами Александром Гоноровским и Рамилем Ямалеевым вектор невероятно удачен: в истории про советское покорение космоса смешивается минимум несколько конструкторов мифотворчества. Это и свойства самого кинематографа, и спутник сюжетов о реальных технологических прорывах, и неотъемлемая часть зари нового государства. Не случайно популярна легенда, что никакой американской высадки не было, а все это в павильоне снял гениальный Стэнли Кубрик, а среди первых шедевров немого кино высится «Путешествие на Луну» (1902) Жоржа Мельеса по мотивам романа Жюля Верна. Стоит добавить, что обстоятельнее к советской мифологии Федорченко обратился десять лет спустя – в «Ангелах революции» (2014), где развернулся схожий сюжет, основанный уже частично на исторических событиях. Герои советского авангарда, способствуя покорению страны, сталкиваются с верованиями коренных жителей тайги. В битве двух «религий» побеждает ружье, а авангардисты вскоре окажутся не нужны новому государству и окажутся в немилости. Как, в общем, и веселые космонавты из «Первых на Луне», которых распознает на кадрах хроники последний выживший.
Самоубийственное путешествие на край света ради прорывного зрелища – тоже очень кинематографичный сюжет (фильм Федорченко тоже начинается с хроники из далекого, словно вымышленного государства Чили). Несложно увидеть в истории оригинального «Кинг Конга» предтечу великих безумств Фрэнсиса Форда Копполы («Апокалипсис сегодня») или Вернера Херцога («Фицкарральдо»). В 1933-м же он родился как то ли сон продюсера Мериана К. Купера, то ли переосмысление «Крокодила» Чуковского, которого он услышал в российском плену во время Первой Мировой.
Читайте также: гид по истории Кинг Конга
Даже удивительно, что «Кинг Конг» 1933-его с его ударным, но лукавым финальным панчем «Чудовище убили не самолеты, чудовище убила красота» стал отдушиной для зрителей времен Великой депрессии. Ведь это эпик о стремлении западной цивилизации добраться до последних темных пятен на карте и истребить все неизведанное или хотя заковать в кандалы величайшего шоу в мире. Через океан Федор Михайлович Достоевский подсказывает правильный ответ: «Вы и убили-с» (впрочем, догадались без него: вышедший в тот же год «Сын Кинг Конга» уже носит интонацию покаяния). И если кукольная обезьяна из оригинального фильма еще сойдет за оживший аттракцион, то у Джексона бог Острова Черепа настоящий джентльмен, вспыльчивый, но все чувствующий. Чистой воды Другой – во всех смыслах: от вида до размеров и прописки.
И все же «Первые на Луне» и «Кинг Конг» не про губительность больших технологических рывков и тектонические сдвиги истории, которые стирают в порошок все непонятное – от пионеров до их открытий и удивительных находок. Они про рождающуюся из нового времени мечту о неизведанном, которая тем сильнее, чем больше амбиции у нового космоса: будь то вселенная еще юного кинематографа или галактика молодой страны, которая видит конгениальное новой идее в искусстве и технике. Оба немного тоскуют по нахрапистой эстетике – немого кино и ар-деко у Джексона или допотопного космического дизайна и советского научфильма у Федорченко. И отдельно – по обостренным чувствам, которые сопутствуют вере в то, что где-то еще есть неизученная клякса, к которой можно припасть и узнать что-то новое: и про себя, и про мир, и, может, даже про этот чертов смысл жизни и всего такого.
Жизнь, конечно, не обрывается, если у тебя на глазах взорвалась космическая ракета или погиб самый большой примат на Земле. (Непроизвольной рифмой к «Кинг Конгу» выглядит сцена из «Первых на Луне», когда группа людей запускает самодельную ракету и смотрит, как она разваливается на куски.) Большие идеи вообще опасны для здоровья, а большие надежды способны превратить жизнь в череду невротических исканий идеала. И все же вера в чудо – неотъемлемая, думается, часть человеческих исканий.
«Вы когда-нибудь видели теленка с крыльями? Зачем ему крылья? Куда ему лететь?» – вопрошает чилийский фермер в фильме Федорченко. Вопрос, конечно, справедливый, но если бы крылья были – теленок уж точно сообразил бы, куда ему слетать.
Ссылки по теме
Мир нового секса: как герои «Автокатастрофы» и «Импотента» пытались «жить полнокровно»
«Власти не существует»: 1988 год, молодежь смотрит, как рушится мир
Свежие комментарии